— Вижу. Ведь им приходится бывать и шоферами…

Он подкатил ее к своей машине, поставил ее сумку на заднее сиденье и смотрел, как она довольно легко, хотя и не так быстро, забирается внутрь. Правда, оказавшись в машине, Бет устало откинула голову на спинку сиденья. Джерод откатил кресло к входу в приемное отделение и, усевшись рядом с Бет, спросил, удобно ли ей.

— Но прежде чем кивать, скажите, куда мне ехать. А потом можете расслабиться.

Она назвала адрес, и он посмотрел маршрут по навигатору. А Бет снова порадовалась, что решила оперироваться в собственной клинике — как замечательно будет сейчас оказаться дома, в своей кровати, так быстро. Вот только…

— Надо бы заехать в аптеку, за лекарством.

— Этим? — Он достал из пиджака маленькую бутылочку с пилюлями.

— О господи, да вы просто неправдоподобно идеальны. — Машина тронулась, и Бет закрыла глаза. — Но вы же не флиртуете со мной, правда? А то решили подвезти, достали пилюли…

Он засмеялся:

— Если бы от этого был прок. Я уверен, что вы сейчас не расположены к флирту, да, Бет?

Она зевнула.

— Если вы в самом деле пытаетесь флиртовать, чутье вас определенно подводит. — Повернув голову, она посмотрела на него. — Как раз перед тем, как вы вошли ко мне в палату, у меня был приступ боли, — пробормотала она.

— Как неудачно!

— Я вряд ли сейчас смогу составить вам подходящую компанию.

— А вы поспите. Я надежный водитель.

Через несколько мгновений она проснулась, коротко всхрапнув.

— Господи, — пробормотала она, вытирая слюну с уголка губ.

И тут же заснула вновь, забыв о времени и месте, где находится, пока он осторожно ее не разбудил. Она дошла до дома в полусне, привалясь к нему, и он сразу отвел ее в спальню. Там она осторожно легла на кровать, не открывая глаз, и Джерод снял с нее туфли. Подложил подушку под ее левую руку. Ее губы сложились в слово «спасибо», но она так и не успела его выговорить, провалившись в глубокий медикаментозный сон.

Он мгновение смотрел на нее, потом наклонился и легко поцеловал в лоб.

— Я все чувствую, — сказала Бет.

И он засмеялся.

Билли подвергся вазэктомии, сильно нервничая. Джулия терпеливо дожидалась снаружи маленькой операционной, где происходила процедура. Потом вышел доктор и сказал, что Билли требуется немного полежать, перед тем как уйти домой. Минут двадцать — сорок, не больше. А она, если хочет, может зайти и побыть с ним.

Джулия нашла Билли немного возбужденным, но вид у него был победоносный. Он сделал это! Он позволил им вскрыть свою мошонку и остановить непрерывный поток появляющихся на свет детей.

— Джу, — сказал он взволнованно. — Ты еще не видела, что из меня достали!

Он придвинул столик на колесиках ближе к кушетке, на которой лежал, и приподнял зеленую салфетку. В эмалированном тазу лежали два отрезка длиной сантиметров пять, напоминавшие стекловолокно или тонкую вермишель.

— Билли, — проговорила Джулия мрачно. — Видел бы ты, что доставали из меня. Целых три раза. Уж эти мне мужчины.

Билли два дня провел на больничном — исключительно редкий случай для него, — клал лед себе на яйца и не пускал детей забираться на колени. Потом снова вышел на работу.

Консультант по финансам несколько раз звонил им, хотя мало что нового мог сообщить. Только что, по его мнению, дело несколько сдвинулось с мертвой точки. Его не удивило то, что привело в изумление Билли, — компания по кредитным картам была готова пойти им навстречу, зато банк, с чьей помощью они очутились в яме, отказывался идти на уступки. Тут не было смысла, поскольку терял больше всего именно держатель закладной, ведь дом, согласно положению о банкротстве, оставался в их собственности.

У Билли было столько всего в голове — яйца, например, еще дававшие о себе знать после операции. Семья. Финансы. Самокопание и комплекс неполноценности, возникший в связи с тем, что он не смог распознать ситуацию вовремя, горькие сожаления о том, что вел себя этаким бодрячком с бедной Джулией, изнемогавшей под гнетом финансовых проблем. И конечно же он думал о ребенке, который мог стать четвертым, но так и не родился. Они никогда не планировали иметь четверых детей, они и троих не планировали. Но они оба так любили детей! И если бы не непреодолимые денежные трудности, четвертый малыш стал бы желанным.

Все эти мысли отвлекали Билли от происходящего вокруг, но и он вскоре заметил, что Джо стал раздражительным и мрачным. Это заметили и остальные их коллеги. Обыкновенно Джо был веселым парнем. Он вообще-то не отличался особой сдержанностью, но не был лишен чувства юмора, любил пошутить, поболтать и всегда готов был прийти на выручку. Но это было прежде.

Этим утром им пришлось несколько раз ездить на вызовы, но после обеда Билли застал Джо одного — тот полировал тряпкой фары и хромированные поверхности пожарной машины и… не насвистывал. Билли прислонился к машине:

— Похоже, ты здорово из-за чего-то психуешь? И не делаешь из этого секрета.

Джо не прервал своего занятия.

— Да? Ну и отстань.

— Не хочешь говорить? Но это обычно означает, что выговориться надо срочно, прежде чем ты двинешь кого-то по физиономии.

Джо выпрямился:

— А ты что, хочешь быть первым?

— Неужели все так плохо? Меня еще ни разу никто не хотел ударить.

— Это еще почему, красавчик?

— Потому что я обаятельный, — ухмыльнулся Билли. — Можешь спросить у Джулии.

Джо снова вернулся к своему занятию.

— Можешь сам у нее спросить, если тебе так любопытно, что со мной.

— Значит, дело в Марте? Но Джу ничего не говорила. Женщины никогда не могут утихомириться, если их об этом просишь, и в то же время, если пытаешься из них что-то выудить, становятся крайне неразговорчивыми. А ты, значит, предпочитаешь дуться и огрызаться, чем снять камень с души?

Джо снова выпрямился.

— Я сам толком не знаю, в чем дело, — хмуро проговорил он, — что за муха ее укусила.

— Ты ее спрашивал?

— Ее и спрашивать не нужно, — огрызнулся Джо. — Она недовольна всем подряд. Угодить ей невозможно.

Похоже, она считает, что я должен поджидать ее возвращения с работы в шелковом халате и с бокалом вина в руке. Что-то в этом роде. Что бы я ни сделал, все не так.

— Это мне знакомо, — засмеялся Билли.

— Да?

— Даже очень. В последний раз я все делал не так, когда Джу забеременела четвертым ребенком. Которого мы потом потеряли — ну, ты знаешь.

Джо взъерошил свои густые черные волосы.

— Гм. Ты полагаешь, Марта может…