— По-моему, он тебя обожает, — сказала Касси.

— Если только как пациентку и друга. А кое-кто, — добавила Бет, приподняв уголок рта в полуулыбке, — по имени Уолт звонит Касси по меньшей мере три раза в день.

— Ого, — сказала Марта.

— Да, это уже становится серьезным… — протянула Джулия.

— Ради бога, это же всего лишь Уолт, — начала оправдываться Касси. — Он знает, что я взяла отгулы, чтобы немного помочь Бет по дому, и что я слегка огорчилась из-за всей этой истории. Он и правда повел себя молодцом, очень поддержал меня.

— Так почему это не становится серьезным? — удивилась Джулия.

— Потому что я не допускаю, — сказала Касси. — Я оставляю его в роли доброго друга, и это для нас самый лучший вариант. У нас нет ничего общего. У нас абсолютно противоположные вкусы. От такого несоответствия любые другие отношения быстро износятся.

— А разница во вкусах-то чем вам мешает? — не поняла Джулия.

— Ну… например, у него на бицепсе, вот здесь, татуировка голой женщины. — Касси похлопала себя ладонью по руке. — И каждый день все любуются ее сиськами! Я Уолтом очень дорожу как другом, но, если вы и правда думаете, что я способна крутить любовь с байкером… нет, и думать забудьте.

Марта вернулась домой от Бет почти в одиннадцать. Они явно злоупотребили гостеприимством подруги, и, когда уходили, Бет выглядела крайне утомленной.

И все-таки этим вечером, как на сеансе групповой психотерапии, на поверхность выплыло решительно все. От злости и страха Бет до шокирующей правды о том, через что проходят Билли и Джулия в стремлении сохранить семью и брак, какие тяжелые финансовые трудности им приходится преодолевать. Потом они обсудили старания Касси удержать в статусе дружбы свои самые за последние десять лет позитивные отношения с мужчиной. Они и посмеялись, да так, что Бет схватилась за свой шов, и поплакали над тем и другим.

Ну и Марта, разумеется, тоже поделилась сокровенным. Ее не просто тянет к Райану, она живет мечтами о нем, и, как только они с Джо расстанутся, она, возможно, возобновит с ним давние отношения. Конечно же ее слова потрясли всех: никто из девочек не верил, что Райан переродился за эти годы, что он уже не тот шалопай, который когда-то так скверно с ней поступал. Марта и сама верила в это только наполовину. Но ее привел в смятение тот факт, что за два часа, проведенные с Райаном, она была так счастлива, как не была счастлива с Джо за долгие годы их брака. Для Райана она была средоточием интереса, он видел в ней женщину, а не предмет домашнего обихода.

— Да просто потому, что он хочет уложить тебя в постель! Ничего другого ему никогда и не нужно было от женщины.

Но, возразила Марта, они и не представляют, каково это — иметь рядом мужчину, который хоть какие-то усилия прикладывает для того, чтобы уложить ее в постель. Джо давно считает это своим неотъемлемым правом. Никаких ласковых слов, никаких романтических ужинов, никакого желания помочь, порадовать. Даже в постели: некогда он считал ее оргазм своей обязанностью, а теперь не расположен тратить время, перестал даже стараться, и словно бы по ее вине. И что — она должна мириться с бесчувственным мужем, считающим себя хозяином и господином, которому наплевать на ее счастье?

Но все это только пришлось к слову — байкер Касси, безденежье Джулии, гибнущий брак Марты. Главной причиной, по которой они собрались сегодня и засиделись так долго, была Бет, чья грудь превратилась в плоскую, изборожденную шрамами пустыню, которую она и не думала возродить. Она сама им показала. И им пришлось собраться с духом, чтобы не заахать и не удариться в слезы. Шрамы после мастэктомии выглядят жутко.

— Давайте примиримся с этим, — сказала Бет, застегивая защитный корсет и опуская рубашку. — Так получилось. Можно и поплакать — я плакала. Но потом примирилась.

Но они не посмели заплакать. Бет ясно дала им понять, чего хочет — идти дальше, надеясь, что усиленное лечение спасет ее, и в дальнейшем она сможет жить, не испытывая постоянного страха. Они отлично ее поняли — ей нужны не жалость, не переживания, не трагедия, а сила и спокойствие. Так что, хотя слезы так и просились наружу, они все-таки сдержались и сказали Бет: вот и хорошо, что ты избавилась от этих титек, раз они так тебя подвели, поделом им, живи до ста пяти лет, с тобой и без них случится еще столько всего хорошего.

Когда Марта вернулась домой и прошла по темному коридору в кухню, то увидела, что Джо оставил на кухонном столике включенную лампу. Завтра ей предстояло к девяти быть на работе, а перед тем отвезти Джейсона к маме, но она чувствовала, что не заснет сейчас. Наконец она дала волю слезам. Бет была той, кому они все немножко завидовали, на кого втайне хотели быть похожими. Как же случилось, что эту молодую и полную сил женщину, блестящую, красивую, поразил такой ужасный недуг? Способный убить ее, предварительно высосав все ее силы. Даже если болезнь и пощадит Бет, все равно лечение ее уже непоправимо искалечило. Как это несправедливо!

Они говорили и о том, как во все века люди умирают молодыми. Например, на автострадах по всей Америке погибает пятьдесят тысяч человек в год. Внезапная, непредсказуемая смерть. Эти люди не успели прибрать в бельевых шкафах, удалить файлы, распорядиться имуществом. Разница здесь была только во времени, которым ты пока еще располагаешь, и Бет сказала, что время со всеми его капризами кое-чего стоит, не важно, двадцать девять тебе лет или девяносто девять. Но Марта не находила в этом никакого утешения. Мысль о том, что одна из их команды, самая успешная, одаренная, может умереть, потрясла ее. Бет не держала дома вина. Ей все равно нельзя было пить — во время химиотерапии это запрещено, нужно беречь силы. Раз Бет нельзя, они тоже не стали. Вместо алкоголя распили бутылочку апельсинового сока. Бет сказала, что они всегда успеют напиться на ее поминках.

Не сдерживая больше слез, Марта достала из буфета бутылку «Гранд Марнье». Сейчас можно позволить себе выпить и разнюниться. Вот так она всегда преодолевала жизненные невзгоды — в одиночку на темной кухне в обнимку с бутылкой. И с тех пор, как вышла замуж, ничего не изменилось. Джо никогда не замечал ее настроения…

— Недавно вернулась?

Она обернулась на его голос. Джо стоял в дверях гостиной. Даже в полутьме она видела, что на нем его отвратительные трусы. Он сделал по направлению к ней несколько шагов, и она различила густую щетину на его лице.

— Да. — Она шмыгнула носом. — Иди ложись.

Он остановился на пороге кухни:

— Ты плачешь?

Марта ладонью вытерла слезы и отпила из бокала.

— Все нормально. Ложись и спи, Джо. Сейчас нам все равно нечего сказать друг другу. Поздно, я устала.

— И чем-то очень взволнована! — произнес он совсем не ласково. — А может быть, ты была не с девочками, может, у тебя что-то наметилось на стороне, а?

— Я была у Бет! — громко, зло сказала Марта. — Ее рак снова вернулся. Ей удалили вторую грудь, и теперь, возможно, у нее впереди ничего нет, кроме нескольких лет мучений. Да, меня это немного взволновало. А теперь оставь меня одну!