litbaza книги онлайнРазная литератураОтзвуки времени - Ирина Анатольевна Богданова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 50 51 52 53 54 55 56 57 58 ... 125
Перейти на страницу:
застенчивой Ане, которую мысленно тянуло называть Аннушкой.

Через пару недель своего бурного романа с Надюхой ноги внезапно привели его к дому Ани. Прячась за деревьями, он смотрел на её окна и не знал, что сказать, если они вдруг встретятся лицом к лицу. Ему было стыдно и горько.

Морозный день клонился к закату, похрустывая под ногами свежевыпавшим снегом.

В пятиэтажках квартала горели окна, около помойки шаркала лопатой дворничиха в зелёном армейском бушлате, мимо шли две старухи с кошёлками. Поравнявшись с ним, одна сказала другой:

— Жалко Жарковых, такое горе, такое горе. Мать за один день поседела.

— И не говори, Ольга, — отозвалась другая, — я сама на корвалоле сижу. Как подумаю, так кровь в жилах стынет. Ведь Анютка, можно сказать, на наших глазах выросла. Помню, мать её в коляске под моими окнами катала.

Он не знал фамилию Ани, но каким-то шестым чувством угадал, что речь идёт именно о ней. На одеревеневших ногах он шагнул навстречу старухам и хрипло спросил:

— Что с Аней?

Старухи остановились. Та, что говорила, посмотрела на него с жалостью:

— Паренёк, схоронили твою Аню. Уж не знаю, как случилось, но на остановке возле парка под трамвай затянуло трёхлетнего малыша. Анютка бросилась на помощь, вытолкнула мальчишку, а сама не успела.

— В белом платье похоронили, как невесту, — сказала другая, — а у неё, наверно, и жениха-то не имелось. Она ведь с лица неказистая была, а вам, парням, смазливых подавай. Вы только на лицо глядите, а душу не замечаете.

У него в ушах стало жарко и на несколько мгновений слух пропал. Было видно только, как у старухи шевелятся губы. Обращаясь к своей спутнице, она ещё что-то сказала, но Василий уже не слышал. На мёрзлую землю падал снег, светили фонари, шли люди и ехали машины…

Наверное, жизнь даётся человеку единожды именно для того, чтобы заставить задумываться над каждым своим поступком, каждым словом, каждым взглядом.

Василий Константинович сгорбился и долго смотрел на воду, в которой тонуло рыжее солнце. За свои годы он совершил немало ошибок, но та была самой непоправимой.

* * *

«Денёк сегодня выдался горячий», — подумала Рита, когда разогнала детей по разным углам и перевязала Роме коленку. Сначала дети поссорились из-за того, кому заправлять самовар, потом Галя случайно сломала Ромину постройку из реек, а Рома в отместку спрятал её карандаши, и в довершение дня Рома напоролся на гвоздь и сильно поранился.

— Так тебе и надо, курица-помада! — зло выкрикнула Галя.

Её губы сжались в напряжённую линию, потому что она боялась крови. Да и за Рому испугалась. Но внутри неё словно бы сидел колючий ёжик, который не желал сворачивать иголки и колол, колол, колол.

— Галя, тебе должно быть стыдно, — сказала мама.

Гале и вправду стало стыдно, но она не хотела в этом признаваться.

— Когда ты упадёшь, я тоже буду хихикать, — пробурчал Рома.

— Дети, вы меня огорчаете, — примирительно сказала Рита, — мы же семья, а не стая ворон, готовых заклевать друг друга.

Галя вдруг представила себя вороной, которая клюёт Ромину макушку. И другие вороны тоже подлетают к Роме и клюют, а он сидит несчастный, нахохленный, почти лысый, и его совсем некому защитить. Ей стало так жалко брата, что она всё-таки заплакала, размазывая слёзы по щекам.

Ради солидарности Рома тоже похныкал, но совсем чуть-чуть, чтобы мама пожалела из-за коленки. Не то чтобы ему особо хотелось пустить слезу — мужчины не плачут, но иногда можно. Мама поцеловала его в щёку, потом прижала к себе Галю, и в доме воцарились мир и покой, озвученный стуком ходиков, принесённых с чердачного схрона.

Часы с кукушкой обнаружил Рома. Когда он стал вылезать наружу, шнурок кроссовки зацепился о какую-то штуку, оказавшуюся гирькой. За первой гирькой руки наткнулись еще на другую гирьку, а когда Рома раскопал всю кучу тряпья, то Галя восторженно ойкнула при виде резного деревянного домика с маятником.

Общими усилиями часы спустили с чердака и водрузили на самый большой гвоздь посреди стены.

— Наверняка часы сломаны, — сказала мама, — исправные часы на чердак не относят.

Но о чудо: когда Рома подтянул гирьки и тронул маятник, часы пошли, равномерно поскрипывая колёсиками внутри корпуса. Правда, за час большая стрелка успевала обегать круг два раза, и поэтому кукушка выскакивала из домика в два раза чаще, чем положено. Но Роме с Галей кукушкино старание понравилось, а мама пошутила, что теперь в сутках будет не двадцать четыре часа, а сорок восемь.

«Все сегодняшние ссоры от усталости», — подумала Рита.

Она угомонила детей почти ночью, накинула на плечи куртку и вышла на крыльцо.

Повалившийся забор не мог загородить кромку ближнего леса, что виднелся наискосок через поле. На фоне тёмно-синего неба чёрной вязью выделялись верхушки елей и кружевная пена берёзовых крон. Облака стояли высоко, и по полотну небосвода катился оранжевый апельсин полной луны. Мешая яркие краски с размытыми полутонами, со стороны озера к дому ползли клубы тумана.

Подстелив куртку, Рита села на ступени и обхватила колени руками. Хотелось сидеть тут вечно, бездумно слушая соловьиную трель, которая то затихала на высоких нотах, то начинала звучать перекатами нового упоения. О том, что она не единственная полуночница, напоминал электрический свет в доме напротив, где, по словам Гриши, проживал нелюдимый старик профессор Гомонов.

За несколько дачных дней она уже успела влюбиться в старый дом со смешными секретами на чердаке, и в студёное озеро, окружённое живописным ивняком. Ей вдруг некстати вспомнилась Лина. Как она там? Что ещё отчебучивает? Говорят, есть такое выражение «педагогическая запущенность». Похоже, это и есть синоним детей-«индиго».

Она отвлеклась на шорох осторожных шагов по некошеной траве и вспомнила, что завтра с самого раннего утра запланировала покос. Подумать о привидениях и испугаться она не успела, потому что сбивчивый шёпот прошелестел:

— Я знал, что ты здесь. Можно я с тобой посижу? В такую ночь совсем не тянет спать.

Шагнувший из-за угла дома Гриша широко зевнул и сонно поморгал глазами.

— Оно и видно, что не тянет. — Рита подвинулась. — Садись. А как же мама? Не боишься?

Он поёжился от туманной сырости:

— Боюсь. Она если начнёт орать, то не остановится. Следит за мной, как за маленьким. Знаешь, вот так достало, — он чиркнул ладонью по горлу.

— А отец?

— Отец? — Гриша задумался на несколько секунд. — Папа всё время на работе. У моих предков не очень-то тёплые отношения между собой. Думаю подкопить деньжонок и съехать. Как считаешь?

— Правильно. Я в двадцать лет уже жила отдельно от

1 ... 50 51 52 53 54 55 56 57 58 ... 125
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?