артефакты, даже воздух. Невидимые токи повсюду поднимаются от земли, устремляясь ввысь, но лишь Аномалия оставляла ощущение инородности и безразличия.

Людей в Зоне он тоже чувствовал на расстоянии. Вот двое сталкеров бредут сквозь молодой ельник к переправе. Идут налегке, без хабара. Еще немного, и влипнут в «кисель». Но ни жалости, ни сочувствия к сталкерам он не испытывал. Мир людей стал для него чужим, происходящее на Большой земле его не волновало.

Все-таки изменила его Зона. Так почему же он помог Слепышу-Лешке? Почему оставил жить у себя? Только потому, что мальчишку выделила Зона? Выдала охранную грамоту в виде примитивной поделки? Или все-таки зашевелились остатки человеческого внутри? Почему не дал утонуть сталкеру из «Периметра»? Тоже из жалости? Нет, тут другое, тут голый прагматизм, потому что вскоре понадобится его помощь… Один он не справится.

Ощущение, что в Зоне назревает нечто нехорошее, впервые возникло несколько дней назад, когда через заброшенный коллектор прошли трое «туристов» со сталкером-проводником. Оставаясь незаметным, Шаман последовал за ними до заброшенного лабораторного корпуса, затем проводил сталкера с одним из «туристов» почти до самого КПП. В очередной раз – просто так, не надеясь на благополучный исход, – попытался выйти из белого марева, пересечь невидимую границу, но, как всегда, подойдя к самой границе, не смог сделать последний шаг. Нет, не отпустила Зона. И, наверное, уже никогда не отпустит.

Ночью он вернулся к себе. Дом староверов, оставленный хозяевами сразу после образования Зоны, он давно считал своим. Правда, в последнее время у него появился квартирант – молодой сталкер Слепыш. Как ни странно, давно отвыкшему от общения с людьми Шаману присутствие Слепыша-Лешки не доставляло проблем, наоборот, при виде мальчишки грудь наполняло странной теплотой. А спустя несколько дней Шаман услышал, как на реке человек провалился под лед. В другое время он оставил бы происшествие без внимания, но сейчас бросился на помощь.

Препараты, изготовленные с помощью артефактов, сделали свое дело, спасенный в реке сотрудник «Периметра» почти оправился. Да и Лешка молодец – позаботился о больном. К утру жар спал, Олег окреп настолько, что смог рассказать свою историю. Хотя как рассказать – он даже не понял, что общается с Шаманом мысленно, а утром вообще начал считать, что ночной разговор ему приснился.

Шаман слушал не перебивая, только в самом конце подытожил:

– Значит, сначала убивают некую монахиню. Потом некто идет в Зону с твоим приятелем-сталкером, затем возвращается в Италию, где его тоже убивают. А теперь в Зону по следам убитого все с тем же сталкером в качестве проводника отправляется сотрудник Интерпола. И идет он в центр Зоны.

Олег кивнул:

– Вроде правильно.

Шаман резко встал. Картина прояснилась. Он должен действовать: предотвратить всегда проще, чем потом разгребать пепелище.

– Не просто так нас Зона свела.

Утром Шаман незаметно следовал за Лешкой и Олегом до самого телепорта.

«Почему меня так взволновал рассказ Олега? – спрашивал он себя. – Какое мне дело до гибели неизвестной монахини? До тех, кто пытается пробраться в центр Зоны?»

События прошлого августа, когда произошла очередная катастрофа, оставили его безучастным, он наблюдал за происходящим издалека. Но сейчас он понимал: его тихое уединение завершилось. Сейчас необходимо его вмешательство. А еще впервые за долгие годы он почувствовал нечто сродни обычному человеческому любопытству. С тех пор как образовалась Зона, никто не пытался проникнуть внутрь подземного комплекса. Наверняка те, кто был посвящен в тайну существования Ключа и лабораторий, после катастрофы не помышляли о возобновлении исследований. А в Москве наверняка засекретили всю информацию так, что не осталось никаких следов. И тем не менее он чувствовал, что люди, которые пришли в Зону сейчас, пришли за Ключом. Кто они? Откуда узнали о Ключе? И почему пришли сейчас, спустя восемнадцать лет?

Он забрал из тайника в центре Зоны артефакты, за каждый из которых любой перекупщик отдал бы собственную жизнь, и отправился к телепорту. Можно было бы подманить временный телепорт – они всегда ошивались вдоль дороги, но Шаман побоялся, что его выбросит слишком далеко от центра Зоны.

Его появление в замкнутом коридоре осталось незамеченным. Никак не проявляя себя, он слушал, о чем говорят запертые в пространственном кольце люди, и чувствовал, как возвращается прошлое.

Мысленно он вернулся на восемнадцать лет назад, в тот самый день, когда все началось. Или, вернее, когда все закончилось. Потому что началось все в сентябре сорок пятого, задолго до его рождения.

2

Отгремела Вторая мировая, и вчерашние союзники СССР сразу стали готовиться к новой, еще более страшной войне – ядерной, химической, бактериологической. Отстать в этой гонке было никак нельзя.

Один из лагерей для японских военнопленных обустроили в Забайкалье, у самой границы с Китаем. Внешне казавшийся заурядным, лагерь преследовал необычную цель: наследие японских «отрядов смерти» – подразделений квантунской армии, занимавшихся разработкой бактериологического оружия, – нуждалось в кропотливом изучении.

Участок для лагеря подобрали с умом – в этом ничем не примечательном районе сибирской тайги находился вход в гигантскую пещеру. С одной стороны, глушь, тайга, вокруг только непуганое зверье да заимка староверов. Есть река – а значит, будет и водопровод, и электростанция. С другой стороны, рядом железная дорога. И главное – налицо почти готовое подземное сооружение, способное скрыть ту деятельность, которую не следует выставлять напоказ.

Забайкалье почти все изрыто пещерами. Местные легенды рассказывают, будто отсюда берет начало ход, тянущийся под Монголией и пустыней Гоби до самой Агарти – неуязвимой потаенной страны, недоступной простым смертным. Самая известная пещера Забайкалья – Хээтэй, но хватает и неизвестных. В такой пещере, просторной, глубокой, и решили обустроить научный подземный комплекс. Прикрываясь работами в шахте, пленные расширяли и спрямляли пещерные ходы. Впрочем, работ в пещере было не так уж и много – природа словно специально позаботилась об удобстве будущих ученых. Хотя, возможно, благодарить стоило отнюдь не природу.

Больше всего подземный комплекс походил на китайские пещеры Лунъю. И обработкой камня, после которой на стенах оставались ряды параллельных полос, и конфигурацией некоторых помещений, когда три стены стоят строго вертикально, а одна – под углом сорок пять градусов. Главный зал поражал размерами. Достаточно представить Большой театр – круглое помещение почти правильной формы этажей шесть вверх, вернее, вниз, от которого на разной высоте отходят несколько туннелей.

Однако ожидания от японских разработок оказались преувеличенными. Всех ведущих ученых и материалы «отряда 731» подгребли под себя США, а СССР по большей части досталось наследие «отряда 100», который в основном специализировался на домашних животных, хотя и экспериментами над людьми не брезговал. С