несколько экспериментов с кровью животных и понял: ворсинка реагирует только на человеческую кровь. А еще в голове крутилась – настойчиво так – дурацкая мысль, что бублик – вовсе не бублик, а алтарь. И он ждет крови. Человеческой.

Прошло несколько месяцев. Нынешняя командировка отличалась от той, первой. Антон выглядел замкнутым, давило чувство, что он поступает неправильно. Да и отношения с Кристиной как-то забуксовали. Он ведь так и не рассказал ей о своем открытии, о том, что узнал, о чем догадывался. Боялся, что она не одобрит – ни то, что скрыл результат, ни то, что собирался сделать. А выхода-то и не было. Понятно, что настоящий, реальный эксперимент мог быть только один – поместить каплю крови в центр артефакта. Обагрить алтарь. И понятно, что руководство института не решится на такое. Никогда. Потому что никто не сможет гарантировать безопасность. В этом Антон был твердо уверен. А еще он был уверен в том, что без проведения этого эксперимента никто и никогда не разберется, для чего предназначен шар.

К дежурству на объекте Антон готовился, как не готовился ни к одному экзамену. Это и был экзамен – на решительность, на прочность отношений, на то, кто он вообще такой, что за человек. Антон понимал, что сейчас произойдет главное событие в его жизни, а может, и в истории человечества. И он раз за разом повторял аргументы, выстраивал рассуждения, убеждал и доказывал. На самом-то деле он все решил. И никто не смог бы убедить его изменить решение, даже Кристина.

Для объяснения с ней он выбрал вечернюю прогулку – то еще развлечение. Развалины старого лабораторного корпуса, древняя котельная, пара ветхих бараков – не самый романтичный пейзаж, ну так и он не в любви объясняться собрался.

Недалеко от входа на объект Антон увидел на сложенных пирамидкой кирпичах вырезанную из дерева статуэтку – на стилизованном цветке лотоса сидела изящная женская фигурка с короной на голове. Левая нога согнута, правая опущена вниз, словно она вот-вот вскочит и бросится бежать, глаза прикрыты, на лице с раскосыми глазами застыла легкая улыбка. Антон невольно остановился, залюбовавшись тонкой работой.

– Надо же, – фыркнула Кристина. – Еще одна Тара.

Подобные статуэтки часто находили в развалинах лагеря. Поговаривали, что их делал кто-то из бывших военнопленных, среди которых оказалось не так уж и мало буддистов.

Антон повертел в руках фигурку и убрал в карман ветровки – на удачу. Набрал в грудь воздуха и начал рассказывать.

На поверку все оказалось даже банальнее, чем он себе напредставлял. Кристина выслушала его пламенную речь и сказала просто: «Я уверена, что ты неправ. Но раз уж ты твердо решил, я – с тобой. Будем неправы вместе».

Через час капля крови Антона упала на вспыхнувший ярким светом «алтарь». Они, затаив дыхание, ждали. Но секунды сменялись минутами, и ничего не происходило.

Точнее, это они думали, что ничего не происходит.

Заверещал телефон связи с турбазой, включилась экстренная связь с Москвой, и на разные голоса зазвучал один и тот же вопрос: «Вы в порядке? Что у вас случилось?» Ситуация прояснилась через несколько минут: в тайге над пещерой произошел колоссальный выброс энергии. Зарево на полнеба, пожара нет, но есть сильное ионизирующее излучение. Турбаза эвакуируется, а они, раз уж у них все в порядке, остаются в комплексе в автономном режиме. Выход на поверхность строго запрещен, код доступа к аварийным запасам отправлен, ждите дальнейших распоряжений. Отбой. Стоп, еще один момент: за регистрирующую аппаратуру и записи отвечаете головой. Вот теперь – отбой.

Больше всего двухнедельное сидение с Кристиной в пещере походило на отпуск у моря из анекдота. Того, когда мужик через неделю выходит на балкон и восклицает: «Ба, да тут еще и море есть!» Заняться было нечем, оставалось только пялиться в экраны мониторов, транслирующих изображение с поверхности. Особенно в тот, на котором была видна Аномалия – появившийся недалеко от бывших бараков идеальный круг, словно залитый стеклом, над которым висела переливающаяся прозрачная капля. Почему-то эта картинка никогда не надоедала Антону. Он видел, как в развалинах бывшего лагеря военнопленных шурует разведгруппа, то ли не знающая о повышенной радиации, то ли получившая приказ оценить обстановку невзирая. Видел, как появились какие-то частники и начали обустраивать базу – устанавливать исследовательские купола и сборные домики. Видел, как сначала военные, а затем и частники безуспешно пытались подойти к висящей в воздухе капле, но она никого не подпускала. Хотелось выйти наружу и рассмотреть Аномалию, но мешал приказ. Раньше о таком отпуске Антон мечтал – замкнутое пространство, никаких дел и рядом Кристина. Мечта сбылась, но насладиться в полной мере внезапно свалившимся счастьем не получалось.

Огромное напряжение, не отпускавшее его последние месяцы, ушло. Дело сделано, что-либо менять поздно. Вернется в Москву, доложит директору лично, а там – будь что будет, решил Антон. Конечно, придется отвечать, ну так что ж – ответит. Все равно это надо было сделать, не сейчас, так позже. По-настоящему его тревожило и мешало насладиться внезапным отдыхом только одно: он чувствовал, что меняется. Что на него теперь возложены некие обязанности. Правда, он пока не мог разобраться, какие именно.

– Понимаешь, – пытался объяснить он Кристине, – мне не с чем сравнивать. Это как сон, только наяву. Видения, голоса, просьбы, команды. Сознание как бы существует на двух уровнях. Вот сейчас я с тобой, отдыхаю, и мне очень хорошо. А где-то рядом, на другом уровне, в другой плоскости, мне сейчас надо решить, является ли вот тот человек достойным, – он кивнул на экран, где лохматый очкарик средних лет вошел в купол, которым накрыли Аномалию.

– Достойным чего?

Антон неопределенно пожал плечами.

– Не могу сказать, словами это не объяснишь.

– И как, достоин? – хмыкнула Кристина.

– Нет, этот точно мимо, говнюк какой-то.

– С чего ты взял?

– А откуда ты во сне что-то берешь? Во сне ты просто знаешь – это друг, а это враг, это твой дом, а сюда ты пришел на работу. Даже если ты никогда не видел ни этих людей, ни эти места. Вот и я откуда-то понимаю, что он просто говнюк. Как на него ни посмотри. И тот, помоложе, в модной ветровке, тоже недостоин.

– Ты уж выбирай поскорее, – зевнула Кристина. – А то сейчас выставят отсюда этих непонятных частников, и кончится наше сидение тут, отправят нас в Москву на ковер.

– Уже выбрал. Замечательная девушка. Длинные черные волосы, немного раскосые глаза, пухлые губы. Чем-то похожа на Тару. – Антон кивнул на статуэтку богини, стоящую на