она перестает собирать тряпки. А затем, словно дразня, поднимается и, демонстрирую себя без всякого стеснения, покачивая бедрами, идет в душ.

Как привязанный я следую за ней, не отрывая взгляда от ямочек над ягодицами, от нежных изгибов, от мерцающей в лунном свете кожи.

Воловецкая позволяет мне забраться с ней под воду, но мои поползновения останавливает ведьмовским взглядом: смотри, любуйся, но не трогай. И я поедаю ее глазами, картина того, как струи воды сбегают по идеальному телу, навсегда отпечатывается у меня в памяти.

Так же молча, боясь спугнуть этот момент, я наблюдаю за тем, как она промакивает полотенцем капли оставшиеся на коже после душа, как обмотавшись махровой тканью идет собираться.

Думая, что это наша последняя поездка.

Нет, моя девочка. Принцесса, у тебя ни хрена нет рыцаря, зато есть свой дракон.

— Хочешь за руль? — я выпадаю из гипнотического транса, когда она уже почти одета.

Я учил ее водить. Инга боялась, но у нее получалось неплохо.

Она смотрит на меня подозрительно. Раньше я разрешал ей кататься только за городом, а сейчас я протягиваю ей ключи от Порше.

Да, ты все правильно понимаешь: я тебя подкупаю, показываю, что ты можешь вить из меня веревки.

На лице ее мелькает проказливое выражение, Инга выхватывает у меня связку и, подхватив куртку, линяет из спальни, жестко провоцируя меня на погоню.

Ха. Никуда ты от меня не убежишь!

Я откидываю полотенце, натягиваю боксеры и штаны и… не успеваю даже ухватиться за футболку, когда раздаётся телефонный звонок.

Имя на экране телефона вызывает у меня дурное предчувствие.

Зверев. Не Сашка. Васек.

Помедлив, я всё-таки поднимаю трубку.

— Диман, — нервный голос Васька мне не нравится совсем. — Диман, блядь, я не знаю, как это сказать, я чувствую себя хуево… Ты не за рулем?

— Нет, говори, — сухо отвечаю я, а у самого внутри все сжимается.

— Блядь… И не садись за руль, вызови спецов из отцовской фирмы…

— Каких спецов? — Васёк несет сумбурную ахинею, а меня пробирает озноб.

Наплевав на поиск обуви, я широким шагом в одних джинсах выхожу из спальни, Инга гремит чем-то внизу в прихожей.

— Я у Санька, полез в интернет. У него в истории браузера запрос, как подорвать тачку. Блядь, сам он хлопушку не сделает, но он мог купить. Блядь, Диман, он ходил сегодня слишком довольный. Ни с хуя. И он снимал много налички. А потом пропадал на весь вечер. Это пиздец, пусть я буду параноиком, но лучше…

Я уже не слушаю, что Васек говорит дальше, я несусь из дома, потому что слышу, как хлопает входная дверь.

Инга сейчас через минуту сядет в сраную тачку, в ёбаный порш.

— Инга! — ору я на бегу, как оглашенный. — Инга!

Но слышу только смех из-за двери.

— Стой! Стой!

Я вылетаю на крыльцо и ищу глазами Воловецкую.

Мир в этот миг превращается для меня реальность Безумного шляпника.

Мне кажется, я рвусь к Инге сквозь толщу густоты, будто сам воздух сопротивляется, а моя девочка, как на ускоренной перемотке приближается к машине, победно на меня оглядываясь.

Вот она замирает не дойдя до тачки пятнадцать шагов, заметив что-то в моем лице. Да, детка! Я не просто так ору!

Ощущение, что нас разделяют километры, но в поле зрения моя, словно чужая, рука хватает ее за плечо и дергает на меня. Успеваю заметить лишь испуганные глаза.

Секунда тишины вокруг, и оглушительный стук сердца.

Я слышу свое надрывное дыхание.

— Ты чего? — глухо спрашивает Инга мне в плечо.

— Я…

И вслед за легким щелчком раздается грохот.

Все, что я сейчас могу, это резко развернуться, заслоняя Ингу спиной, и повалиться в кусты. В спину впивается какая-то хрень, будто картечь. Я чувствую невыносимую боль в бедре. Меня, походу, контузило, потому что я ничего больше не слышу.

Но это все хуйня.

Инга не открывает глаза.

Глава 52

Инга

Тупая боль в затылке немного пугает.

Мысли путаются.

Как сквозь вату слышу голос Димки, но гул в голове не позволяет разобрать слова. В сознании вспышкой всплывает белое, перекошенное страхом лицо Горелова, а затем этот пугающий звук…

Димка же ничего не боится! Он бесстрашный, его невозможно напугать!

Я мгновенно распахиваю глаза, потому что мне нужно, просто жизненно необходимо, убедиться, что с Димкой всё в порядке.

— Посмотри на меня, — он кричит мне в лицо, встряхивая. — Инга!

Непохоже, что все хорошо. Но он рядом, я чувствую тепло его тела. Это уже не мало.

— Не кричи… Что это было? — заторможенно выговариваю я и понимаю, что меня еле слышно.

— Ты цела? — он лихорадочно меня ощупывает, и я замечаю, что по плечу Димки течёт кровь.

Моё сердце, пропустив удар, запоздало начинает колотиться.

— Наверное, да, а ты?

— Это потом, — отмахивается Дима. — Где болит?

— Только голова, и ты давишь мне на рёбра…

Нервно выдохнув, Димка скатывается с меня в сторону, и я вижу, что его спина вся иссечена мелкими ранами и порезами.

До меня доходит, что где-то рядом все еще стоит треск, воняет палёным, и что-то падает с глухим хлопком время от времени. Осознание медленно накрывает меня.

— Девочка, потерпи, я сейчас вызову скорую, — обещает Горелов, шаря вокруг себя в поисках мобильника.

В некотором отупении от шока говорю:

— Скорая нужна тебе, — и указываю на какую-то не то металлическую, не то пластиковую херню, торчащую у него из бедра. — Я обойдусь пожарными…

По мере разглядывания этой штуки у него в ноге меня начинает колотить: анатомия у меня страдает, но даже такой дундук, как я, слышал о существовании бедренной артерии.

— Конечно, как скажешь, — бессвязно бормочет Димка, продолжая за меня хвататься одной