Будь моя воля, я бы бросил все на хрен, и повернул назад, к людям и вездеходу, а потом – в защищенный и кажущийся сейчас таким уютным бетонный куб форта. И это была не трусость, не тот вполне логичный и объяснимый страх, что испытываешь перед боем, нет. Нечто иррациональное, не поддающееся объяснению, но заставляющее тело под бронекостюмом покрываться противным липким потом. Не захлестывающая сознание паника, заставляющая бросать все и бежать, куда глаза глядят, как при появлении дементора, а что-то едва ощутимое, на самой грани восприятия.

Оглядевшись, я понял, что подобные эмоции испытываю не только я. Мираж, контролирующий цех, пока мы обыскивали офисы, тоже нервничал, то и дело поглядывая по сторонам и переминаясь с ноги на ногу. Было видно, что разведчику не терпится покинуть это место. А вот Эверест, хоть и глядел исподлобья, хмурясь, был, все же, не такой тонкой душевной организации. Он все эти эманации либо не улавливал вовсе, либо, будучи человеком упрямым и прагматичным, давил в зародыше.

– Чисто, – буркнул командир группы, когда мы закончили с офисами. – Рэй, что у тебя?

– Тихо и спокойно, – последовал стандартный ответ снайпера.

– Отлично. Движемся к заводу, – скомандовал Эверест. А у меня на душе будто кошки заскребли.

Вообще, нас здорово выручало, что, несмотря на размеры промзоны, сами предприятия, на ней расположенные, были достаточно компактными. Либо таких мощностей вполне хватало для эффективной работы, либо владеющая ими корпорация планировала в будущем расширяться. Нам, во всяком случае, это было только на руку. По всему выходило, что еще пара-тройка часов, и, если ничего не случится в процессе, мы закончим разведку и свалим отсюда. Сейчас мне уже точно не хотелось никакого халявного кача. Самочувствие улучшилось, но постоянное ожидание опасности изматывало почище любого марш-броска. Я чувствовал себя безумно уставшим, и все, чего сейчас хотелось – вернуться на базу, принять душ, и, развалившись на кровати, отправиться в объятия Морфея. Однако впереди были еще перерабатывающий завод и шахта.

Перерабатывающий завод оказался больше обогатительной фабрики, и радиуса действия сканера Миража на всю территорию не хватило, потому в здание мы зашли с еще большими предосторожностями. С обзором внутри было совсем печально, все внутреннее пространство забито какими-то трубами, цистернами и механизмами, и тут, кажется, занервничал даже невозмутимый Эверест. Тем не менее, движения не наблюдалось, сканеры и сенсоры молчали, и мы, стискивая оружие и прикрывая друг друга, медленно шли вперед, методично обыскивая каждую щель. Здесь нога человека не ступала, кажется, с самого начала войны, на что недвусмысленно намекал толстый слой пыли, покрывающий все поверхности, и я немного успокоился. Ровно до того момента, пока в пыли не обнаружился широкий след, ведущий куда-то вглубь территории.

– Внимание, – тихо проговорил я в комлинк. – Здесь кто-то был!

Сделав снимок пыльного пола с хорошо различимой полосой следа, я сбросил его в тактическую сеть. Отряд на миг замер, оценивая увиденное, а потом послышалась команда Эвереста:

– Отряд – на местах, смотреть в оба. Алтай – вперед. Посмотри, что это за дерьмо.

Я поморщился, но двинулся вперед, стараясь ступать так, чтобы шаги не разносились по всему цеху гулким эхом, и крепко стискивая цевье винтовки. Остальные члены отряда замерли на местах, поводя стволами оружия и всматриваясь в сумрак помещения.

Медленно приблизившись к проплешине следа, я огляделся и присел перед ним на колено.

– След. Ширина – сантиметров семьдесят. Непрерывный, равномерный, – докладывал я о своих наблюдениях. – Достаточно свежий, не успел пылью припасть. Хм. Тут есть что-то еще.

– Конкретнее! – голос Эвереста звучал нервно.

– Погоди, – отмахнулся я. Протянув руку в перчатке, я провел пальцем по следу, и поднес его к лицу. – Дерьмо…

– Что там, Алтай?

– Влага. Какая-то сопливая хрень. Слизь или что-то вроде.

Кто-то выругался.

– Тут что-то проползло, – я представил змею толщиной семьдесят сантиметров, и мне стало дурно. Хотя нет, змея оставила бы волнистый след, здесь же он практически ровный. Не вставая с колена, я огляделся. Черт. След здесь не один. Этот в глаза просто бросается больше.

С обеих сторон от слизистой полосы на полу виднелись и другие следы. Странные. Узкие, частые… Как будто кто-то на коньках ехал. Я представил двух конькобежцев, волокущих дохлую анаконду, и с трудом подавил нервный смешок.

– Еще следы, – доложил я. – Другие. Как будто…

– Опасность! – взвыла вдруг у меня в голове Элис, а перед глазами полыхнула красным схема уклонения. Не думая, что делаю, я рванулся назад, падая на спину и перекатываясь через плечо, а на то место, где я находился секунду назад, приземлилось НЕЧТО.

Вытянутое, гибкое тело, покрытое панцирем, опиралось на четыре конечности, заканчивающиеся костяными отростками. Судя по всему, обычно монстр бегал на шести, но сейчас две передних выполняли роль оружия, опасного и смертоносного. В том, что серповидные клинки заточены, как бритва, я даже не сомневался – видел, на что они способны, совсем недавно, в депо и офисах обогатительной фабрики. В том, что рейдеры столкнулись именно с ЭТИМ, не было никаких сомнений. Тварь выгнулась, подняла переднюю часть тела вертикально, помогая себе держать равновесие мускулистым хвостом с внушительным жалом на конце, и щелкнула жвалами.

Я вскинул винтовку и высадил длинную, на половину магазина, очередь, прямо в уродливую ромбическую морду с далеко выдающимся назад костяным гребнем. Вот только эффекта это не возымело. Пули лишь высекли искры из сегментов костяной брони, а в следующую секунду тварь прыгнула.

Увернулся я лишь каким-то чудом, уйдя в перекат под ударом. Едва почувствовав опору, прыгнул вперед, стелясь над полом в длинном, низком прыжке. Если бы не модификации, мне бы такое в жизни не удалось. Позади послышался дробный перестук, я развернулся, и едва успел отпрянуть, как воздух передо мной с гудением рассекли костяные клинки. Бросив бесполезную винтовку болтаться на ремне, я дернул из-за спины «Прометей», одновременно отпрыгивая назад нелепым, не имеющим ничего общего с легкостью и изяществом, прыжком.

Подняв ствол «Прометея», я утопил спуск, и несколько голубых энергетических разрядов устремились навстречу монстру. Сгустки плазмы ударились о броню, расплескиваясь по ней, и, на первый взгляд, не нанося твари никакого урона, но уже через секунду она откинула морду назад, издавая дикий, пронзительный вопль боли, а в воздухе ощутимо завоняло паленым мясом.

Продолжая отступать, я поливал монстра очередями, целясь не столько в морду, кажется, целиком защищенную природной броней, сколько в туловище. Разряды плазмы бились в панцирь, лопались и проникали между сегментами, заставляя плоть гореть, а тварь – оглашать пространство цеха воплями, разбивающимися о стены и расходящимися по перерабатывающему заводу многоголосым эхом.

– Алтай, в сторону! – я только сейчас понял, что с самого начала боя в наушниках звучит настоящая какофония из голосов товарищей по отряду. Продолжая стрелять, я сместился с линии огня, и помещение наполнил басовитый стук пулемета: в бой вступил Эверест.