– Ничего, я подожду.

– Он поздно придет, – не успокаивалась Ольга.

И тут из лифта вышел Олег Ефремович.

– Здравствуй, – морщась, сказал он Нине.

– Тебе плохо? – насторожилась та. – Весьбледный!

– Шел домой, – объяснил Олег, – а в нашемдворе налетела на меня здоровенная баба в зеленом платье. Волосы вытравленные,космами до пояса свисают. Кинулась мне на шею и голосит: «Коля! Сто лет невиделись!» Еле-еле из ее объятий вырвался, она меня исцарапала, до сих порбольно! Надо же, сколько по улицам психов ходит… Оля, почему тетю на порогедержишь?

– Мы ее не звали, – сказала в ответ дочь.

– Да как ты разговариваешь! – вскипел отец.

Завязался скандал. Оля отцу по полнойпрограмме нахамила, вот у него инфаркт и случился, сердце не выдержало…

Нина тяжело вздохнула, помолчала, а затем тиходобавила, как бы про себя:

– Вот с Сергеем, мужем Оли, то же получилось…

– Он погиб в автокатастрофе, – быстро вставилая.

Тараканова хмыкнула.

– Ну да, потерял управление на скользкойдороге. Только, думаю, бедняга нарочно в бетонное ограждение влетел, с собойиз-за гулящей жены покончил. Я на похороны не пошла, с гипертоническим кризомлежала, а на девять дней отправилась к Оле. Полагала, мы вместе на кладбищепоедем, помянем Сережу. Звоню в дверь – не открывает.

– Замолчи… – простонала Елена.

Но Нина безжалостно продолжала рассказ.

…Сначала тетка решила, что племянница вне себяот горя, уехала на могилу, но, посмотрев на часы, которые показывали восемьутра, отмела эту мысль и стала еще энергичнее жать на кнопку.

– Привет! – раздалось сзади.

Нина обернулась и увидела Олю. Веселая, словномолодая трясогузка, она помахала тетке рукой.

– Ты не ночевала дома? – возмутилась Нина.

– Ничего, сейчас спать лягу, – засмеяласьОльга.

– Где была? – не успокаивалась Нина.

– Там меня уже нет, – схамила племянница.

– Любовника завела… – ахнула тетка. – Вотбесстыжая! Муж только умер, девять дней сегодня, душа его еще на земле мается,а ты…

Оля нагло воззрилась на Нину:

– Чего приперлась? Я в гости никого не звала.

– Как это? – возмутилась тетка. – На могилунадо сходить, Сергея помянуть.

– Ты ему кто? – скривилась Оля. – Мать родная?Или жена? И чего сюда, в дом, прикатила? Гроб не в гостиной стоит, он, еслизабыла, на кладбище зарыт, вот туда и отправляйся.

Нина задохнулась от негодования, но потомрешила свести дело к миру и, стараясь успокоиться, сказала:

– Нехорошо в такой день ссориться, собирайся,я тебя подожду.

– Мне никуда ехать неохота, – пожала плечамиОля, – сейчас ванну приму и спать лягу.

– А Сергей? – изумилась тетка. – Надо же егопомянуть.

– Он ведь умер, – издевательски ухмыльнуласьплемянница, – ему все равно, а я живая, молодая, хочу счастья.

– У тебя каменное сердце! – воскликнула Нина.

– Да что ты знаешь? – вышла из себя Ольга. – Ямужа терпеть не могла! Отец заставил, вот и вышла замуж! Денег у Сергея небыло. Жил на мою зарплату и папины сбережения. Хорош супруг… Со всех сторонпустое место! И как мужчина абсолютный ноль, два раза в неделю, да и то струдом меня радовал. Я другого люблю. Уже давно. И мы будем вместе! Мы стольковытерпели! Да знаешь, что мы сделали, чтобы быть рядом?

– Что? – похолодела Нина.

– Ничего, – опомнилась Оля. – Уезжай и большездесь не показывайся. Хочу жить самостоятельно. Слишком долго вы мноюкомандовали, теперь конец. Я сама хозяйка своей судьбы! Навсегда!

Нина перевела дух, потом с возмущениемзаявила:

– Вот ты какая! С детства все по-своему! Ужотец воспитывал тебя, воспитывал, а толку… Прикидывалась послушной, а на самомделе хитрая, себе на уме!

Тараканова оборвала рассказ и замолчала наминуту. А потом, посмотрев на меня, спросила:

– Ну вот в кого она такая получилась?

Я уставилась на Нину. Интересно, она всерьезждет ответа на поставленный вопрос? Мне что, напомнить владелице деревенскогомагазина про двух девчонок, Муну и Фиа, которые удрали из общины монгутов?Генетика непобедима, от вишни не родится капуста, Олечка удалась в своюбесшабашную родню.

Ох, как часто родители говорят своим детям:

«Я в твоем возрасте учился на пятерки, помогалродителям, в девять вечера мирно спал в кровати». Взрослые врут, или они насамом деле забывают о своем подростковом периоде?

Лично я в тринадцать лет была невыносима.Остается лишь удивляться терпению воспитавшей меня Раисы. Но я помню особственных шалостях и подчас опасных проделках. А Нина сейчас совершенноискренне возмущается желанию Оли сбросить ярмо опеки.

Вам поведение почти тридцатилетней женщины,продемонстрировавшей нрав тинейджера, кажется странным? А мне нет. В юностиОлег подавил дочь, но не исправил ее характер, просто научил притворству. Ольгаприкидывалась паинькой и мечтала о том дне, когда скинет маску. После смертиОлега Ефремовича необходимость изображать из себя скромную гимназистку отпала,и Олечка развернулась вовсю.

Надо признать, у моей тезки были замечательныеактерские данные. Я сама приняла ее за милую стеснительную особу. Но зачемОльга рассказывала мне о своем одиночестве? С какой стати она врала случайнойзнакомой? По детской привычке? Отец привил дочери некие стандарты поведения, иОля придерживалась их при общении с посторонними людьми?

– Значит, у вашей племянницы был любовник? –спросила я у Нины.

– Полагаю, не один, – мрачно согласиласьТараканова.

– Оля назвала его имя? – не успокаивалась я.

– Нет, – сухо ответила Нина, – она меня тогдавон выставила. Я решила больше с ней не общаться, подумала: буду доживать жизньв одиночестве. Но неожиданно пришло письмо от Фиа, то есть от Лены. Столько летпрошло, нам теперь надо держаться вместе, забыть прежние обиды.

Плахтина кивнула и вытерла глаза.