* Стилос(др.-греч. [στῦλος] столб, колонна, писчая трость, грифель) — инструмент для письма в виде остроконечного цилиндрического стержня (длиной 8—15 см и диаметром около 1 см) из кости, металла или другого твёрдого материала. Стилос широко применялся в античности и в Средние века. Заостренный конец стилоса использовался для нанесения (процарапывания) текста на восковых табличках. Противоположный конец делался уплощенным (в виде лопаточки) и округлым, чтобы стирать написанное.

Глава 18

Был, как я вижу, слишком смел…

Бон-сюр-Сон, после полудня

(25 февраля 1402 года, все тот же день)

Вопрос дядюшки Жана — «Что же нам теперь делать?» — не был риторическим.

Да, ведьм в городе не любили. Не смотря на существование вампиров, волколаков, упырей-зомби и прочей нечисти, чье имя легион, ведьмы пугали людей куда больше, чем кто бы то ни было. И они не зря считались самыми страшными врагами.

Хуже всего было то, что злым колдуном или ведьмой мог быть кто угодно, даже ваш сосед. И распознать их можно было лишь с помощью долгого и скрупулезного расследования. При этом на большей части земель входящих в территорию, что мы на Земле зовем Западной Европой, действовало так называемое «римское право». А оно однозначно гласило: бремя доказательства лежит на обвинителе.

При этом о самой вдове Марте было известно немного.

Оказалась что она сравнительно молода. Не старше тридцати. Хотя ни я, ни дядюшка ее не вспомнили, но, по словам Соланж, жила она как раз с той стороны Бона, где Зло уже дважды прорывалось в город сквозь стены. И оба раза — как ни странно — ее дом уцелел. В отличие от большинства соседей.

Муж ее пропал совсем недавно, но с одной стороны — вроде как ничего страшного, такое сплошь и рядом бывало. А с другой — были кумушки, что шептались, будто беда с ним приключилась уже «после того», как он вернулся из очередной поездки.

Где-нибудь в селе — крестьяне могли обойтись и без расследований, но в таком немаленьком торговом городе об этом не стоило даже мечтать. Если ведьма сама вдруг не захочет признаться или прилюдно не попытается напасть, убить ее нельзя. Даже просто — взять под стражу не получится.

Точнее — не так.

Если прийти сейчас в ратушу и заявить, то ее-то арестуют. Но учитывая, что единственное доказательство обвинения — это слова Соланж, в пыточную сунут их обеих. И пытать, как ты не проси кюре, по Закону станут одинаково. Однако в том-то и дело, что никто из нас не рвался отдать нашу дурочку на пытки.

Всыпать кнута — вполне, выгнать — тоже возможный вариант. Но все остальное мы единодушно считали лишним, однако другого законного способа просто не существовало. Как нельзя было и просто «спустить ситуацию на тормозах».

Проступок — вот он, а значит и наказание — тоже непременно должно было быть. И самое главное — саму ведьму тоже нельзя было оставить в городе. Тем более, сейчас, сразу после такого тарарама, что все мы пережили…

Тут же, на кухне и в присутствии Соланж, мы немного поспорили, но в итоге решили отложить решение проблемы. Поступок может и не самый разумный, но — вполне себе допустимый.

Поэтому девушке официально объявили, что она временно арестована, правда, запереть ее в чулане не получилось. Ведь нам нужно было готовиться к сегодняшнему празднику. Все по классике: «…дети в школу собирались — мылись, брились, похмелялись…»

Предупредить Карла о гулянке и награждении послали Арно, а мы — принялись прихорашиваться не без помощи нашей «ведьминой прислужницы».

С верхней одеждой у меня оказалось все не так уж и плохо, а вот из единственной парадно-выходной шелковой рубахи я вырос. Пойти и просто купить такую вещь готовой, было нельзя. Хотя хороший шелк в нашем городке, скорее всего, нашелся бы. Поэтому прикинув, что и как, мы с Соланж решили применить маленькую хитрость.

У моей единственной рубашки, как и у остальных здешних, фасон был такой, что в первую очередь начинало не хватать длины рукавов. Поэтому мы решили в районе локтя отсечь их, и дотачать несколько сантиметров из качественного льна, кусок которого нашелся в доме.

Делать так было вроде как непринято, но и чем-то предосудительным это вряд ли можно было посчитать. Тем более что нередко шились варианты одежды вообще из двух или даже трех разных тканей. А тут получалось — быстро, недорого и практично.

Загрузив работой Соланж, я бродил некоторое время словно неприкаянный, а потом прихватил еще один — последний кувшинчик из личного погребка — и потащился к Вольдемару. У того обязанности по уходу за гардеробом были на Арно, поэтому маг тоже оказался на некоторое время свободен.

Тут-то мы и нашли, что называется, друг друга.

* * *

Городская ратуша, вечер

Здание, где шесть дней назад, как и в храме, люди лежали буквально вповалку, сейчас преобразилось. Анфилада колонн отделяла гостей от уставленного столами основного зала. Поэтому, хотя людей и было заметно меньше — пригласили на праздник далеко не всех — толпа получилась куда более плотная. Однако стоило распорядителям начать пропускать гостей к их местам, и все это столпотворение прекратилось меньше чем за полчаса.

Мир этот был мужским и, судя по всему, привести жен разрешено было лишь самым уважаемым горожанам. Но будь у нас такое — семейное «обременение», мы бы их, без всякого сомнения, провели.

Всем нам достались места за вторым по значимости столом от членов городского совета. Даже Карлу и Арно были предусмотрены места за этим столом, но первый заранее категорически отказался, решив не менять отличную жратву, на куда более увлекательные телесные радости, а вот не лишенного самолюбия парня мы почему-то просто не смогли найти.

Были подозрения, что он отстал еще где-то в пути и сейчас гудит вместе с нашим громилой, но на всякий случай мы попросили одного из распорядителей поискать его среди гостей попроще…

Средневековое представление о красоте — это больше о богатстве, чем о каком-то эстетстве.

Было чувство, что жены местных бюргеров старались надеть на себя вообще все, что у них было ценного. Их мужья в этом плане были куда сдержаннее, но и их пальцы и шеи блестели множеством перстней и золотых либо серебряных цепей или вполне узнаваемых шейных гривен-торквесов. Ну и, конечно же, меха.

Правда, здесь уже вольностей было куда меньше.

Да, зажиточные горожане «не экономили» на свои наряды ни соболей, ни лис, ни белок, но горностаев и прочие «чисто дворянские» меха (знаки высокого статуса) никто не позволил себе натянуть.

Да, нынешнему герцогу Бургундии — Филиппу II Толстому — было