время сидела, переваривая тот факт, что вопреки необъяснимым, тревожным вещам, произошедшим со мной в последнее время, я была уверена, что даже табун диких лошадей не сможет оттащить меня от поместья Кэмерон.

Да, новая материя моей жизни не лишена складок. На старой материи их было ещё больше, причем они были гораздо болезненнее. Я из нищей превратилась в принцессу. Исчезла заработавшаяся до измождения, онемелая, трагичная Зо из холодных серых штатов Среднего Запада, которую никогда никто не уважал.

В завораживающем, солнечном, ярком городе Дивинити я была мисс Грей-Кэмерон, наследницей величайшего наследия, со мной почти все обращались уважительно, я могла выплатить свои долги и наконец-то увидеть многообещающее будущее для себя.

Это не просто морковка на палке, которой меня манили вперёд.

Это Рай.

Примечание от будущей Зо: Дьяволица никогда не грохочет раздвоенными копытами, воняя серой и держа зловеще светящийся контракт, который надо подписать кровью. Она танцует поблизости, заразительно улыбаясь, сверкая своей тиарой и держа ключи от королевства.

***

Последующие часы я проводила за обыденными занятиями, в блаженном отвлечении. Последние несколько дней мой аппетит был безумным, так что я совершала набеги на кухню, как оголодавшая женщина, пробуя всё, что находила в холодильнике, морозилке и кладовой. Я обнаружила, что обожаю пралине и торт «красный бархат», но ненавижу варёный арахис. «Речные раки» (которых мы дома называли просто раками) не прокатят ни в каком виде, если только они не замаскированы в супе гумбо с достаточным количеством острых колбасок андуйет, чтобы их можно было игнорировать.

Я изучила коробки со всякой всячиной, обнаружив разнообразие драгоценностей, шляпок, нижнего белья, дизайнерских сумочек и кошельков, которое повергло меня в ошеломление.

Я около часа сидела на кровати, стискивая мамину урну, и ожесточённо рыдала, отчего мой нос полностью забился соплями, а глаза сделались такими красными и опухшими, что мне пришлось приложить к лицу компресс в виде пакета замороженного горошка.

После этого мистер Бальфур прислал мне сообщение, уведомив, что тело опознали как Финнегана Харлоу, и на его телефоне были сообщения с заблокированного номера, подчёркивающие, что женщине ни в коем случае нельзя вредить, только напугать. Причина смерти: конечная стадия хронической сердечной недостаточности, где нарушение функций органа было настолько серьёзным, что патологоанатом выразил изумление, как Харлоу вообще прожил так долго.

И всё же мистер Бальфур настоял, чтобы я либо оставалась в доме, либо брала с собой охранников, если буду выходить. Он предложил, чтобы водитель встретил Эсте в соседнем городе Шелдон и довёз её до особняка; и дал мне адрес ресторана Лафитте, у которого они должны были встретиться.

Незадолго до наступления сумерек я пошла выпустить Руфуса, выйдя в задний двор, и по обе стороны от меня мгновенно оказались двое возвышающихся мужчин, сочившихся той же аурой, что я чувствовала той ночью в Криолло.

— Мисс Грей, я Джесси, — сказал мужчина справа от меня. — Это Бёрк. Мы дневная смена, вот-вот передадим пост ночной.

Я подняла взгляд выше — и милостивый Боже, ещё выше — чтобы посмотреть в глаза Джесси и застряла там. Он воплощал собой мягко сдерживаемые силу и угрозу.

Его глаза говорили, что он видел войну и пережил её, делая вещи, к которым ни один человек не должен быть принуждён. От него исходила терпеливая, обречённая сила, словно он в какой-то момент принял, что он и абсолютно необходимый, и стопроцентно расходуемый, и что из-за всех зол мира он стал самым смертоносным из них, чтобы держать порядок и свет. Моё сердце сжалось, пока я смотрела в серые глаза, бушующие штормами, и всё же очень, очень тихие, и у меня возник внезапный образ внушительного бронированного чёрного краба, сидящего внутри его черепа, сжимающего в клешнях сияющую жемчужину, держащегося за неё всей своей мощью, и я поняла, что это последние крупицы его человечности, которые он столь свирепо охранял.

— Очень приятно, — сказала я совершенно искренне, поворачиваясь приветствовать Бёрка и находя схожие глаза и крепко сдерживаемую смертоносность. — Я направлялась всего лишь до оранжереи.

— Мы сопроводим вас, — сказал Джесси, изучая моё лицо. — Соболезную вашей потере, мисс Грей. Джеймс рассказал нам о вашей матери.

Я моргнула и осознала, что к моему абсолютному стыду, дверь на балкон была приоткрыта, пока я рыдала прямо над их постом. Эти ожесточённые мужчины, испытавшие зверства войны, слышали, как я рыдаю будто потерянная сирота.

Нежность, которой я бы не ожидала, промелькнула в глазах Джесси, и он пробормотал:

— Молитесь, чтобы никогда не настал день, когда вы сможете уже не плакать вот так.

Повернувшись, он начал идти к оранжерее, с Бёрком позади, и я пошла за ним, сжимая ладони в кулаки, чтобы не схватить Джесси за руку и не затащить его в ближайший тенистый альков для лихорадочного, взрывного секса. Большой мужчина, который страдал, жертвовал собой ради нуждающихся; его сочувствие, уважение к моим слезам сразило меня, разворошив мою похоть. С другой стороны, в последнее время её ворошило абсолютно всё.

У входа он повернулся, посмотрел на меня и тихо сказал:

— Я служу по своей воле, и я здесь для всего, что вы от меня пожелаете, мисс Грей. Ночи долгие в одиночестве.

Я представляла, что прикосновения доброты и желания — это бальзам для души Джесси после испытанных им ужасов, и что во всепоглощающей страсти, посвящённой лишь чужому телу, он мог на время забыть свою боль. В этом мы были одинаковы.

— Вы здесь, — прорычал позади меня Девлин, — чтобы охранять кровную наследницу. И ни для чего больше.

«Шоколад, шоколад всюду, но ни одну плитку нельзя съесть», — напомнила я себе.

— Я бы хотела побыть одна в оранжерее. Внутри я буду в достаточной безопасности. Вы можете наблюдать за мной через стекло.

— Такое нас не устраивает, мэм. Мы выпустим вас из виду за листвой, — отрывисто произнёс Джесси.

Я испытала вспышку раздражения на Девлина из-за того, что Джесси вернулся к формальностям. Мне нравилось быть мисс Грей, а не мэм. Окружённая слишком большим количеством тестостерона, чтобы сохранять умиротворение, я открыла дверь оранжереи, наблюдала, как Руфус вылетает, низко парит и исчезает во мраке, затем быстрым темпом пошла обратно в дом, через плечо пожелав трём мужчинам доброй ночи, закрыв дверь и не удостоив их дополнительными взглядами.

Я провела ещё одну беспокойную ночь в пугающих снах о тёмных коридорах и архаичных гримуарах, которые умели летать, преследовали меня, маниакально гогоча склеенными страницами; об ужасающих кострах и притаившихся мужчинах жестокого, замкнутого сорта; о безликих существах в серых плащах, которые осторожно наблюдали из тихих уголков