Джесси и обратно. Взгляд, которым она наградила меня, говорил о многом, и я, рассмеявшись, взяла её под руку и практически потащила по ступеням крыльца, совершенно не заботясь, кто принесёт багаж, лишь бы его принесли.

— Чёрт возьми, Зо, во что ты ввязалась? — медленно произнесла Эсте, глядя на дверь. Затем она посмотрела на порог и потребовала: — Пригласи меня.

Я расхохоталась.

— Когда ты вообще ждала от кого-либо приглашения? Эсте Хантер идёт, куда хочет, когда хочет и как хочет. Сколько тебе было, когда ты мне это сказала? Аж лет десять? Кажется, на тот Хэллоуин ты собиралась быть леди Годивой, — поддразнила я.

— Не в этот раз, — сказала она странным голосом. — Сделай это.

Хрюкнув, я произнесла:

— Не позволяй моему мнимому богатству отпугнуть тебя, О Богатая. Заходи, идиотка ты этакая.

Эсте переступила порог, вздрогнула, пошатнулась и ухватилась за косяк, совсем как я тогда, выглядя готовой потерять сознание. На мгновение она замерла, затем резко качнула головой и спросила:

— Это ты сделала?

— Что?

Она показала на деревянный порог.

— Понятия не имею, о чём ты.

— Ты не видишь?

— Не вижу что? — я присмотрелась к дубовой древесине. — А, эти. Звёзды и трискелионы есть по всему особняку.

— Они все так мерцают?

Я присмотрелась повнимательнее. Их гравировка действительно как будто источала слабое свечение, которого я не замечала ранее, но с другой стороны, я не особо разглядываю пороги, когда вхожу в двери. Тут имелись и другие, более тусклые символы, которые я не могла опознать и которые, видимо, прокрасили фосфоресцирующей краской.

— Ты знаешь, что означают эти отметины? — потребовала Эсте.

— Нет. А ты?

Она изучала их на протяжении нескольких долгих секунд. Затем настороженно ответила:

— Они для меня несколько сложноваты. Есть что-то… что я не совсем могу уловить, слоёв слишком много. Что-то… скрытое. Ты понятия не имеешь, что происходит, да? Проклятье, чертовски хорошо, что я здесь.

Я испытала внезапный холодок.

— Что ты имеешь в виду? Ты что-то знаешь про эти символы?

Эсте закрыла глаза и вздохнула. Открыв их, она произнесла:

— Найди мне что-нибудь выпить. Текила сгодится. Затем нам нужно место, чтобы поговорить. Наедине.

Тут Джесси пришёл с её вещами, Девлин следом за ним, и я сказала:

— Можешь занести их и оставить у лестницы.

— Нет! — рявкнула Эсте.

— Нет! — прорычал Девлин.

— Отзови это, Зо, — натужно произнесла Эсте. — Скажи Джесси не заходить, а оставить мои вещи на крыльце. Слово в слово.

Я переводила взгляд с Эсте на Джесси, на Девлина и обратно. Все трое смотрели на меня с интенсивностью, которую я не могла расшифровать, и я почувствовала себя точно так же, как в Криолло — будто я слепо смотрела на переплетение нитей вне моего понимания, тогда как все, кроме меня, понимали сложность этой материи. Эсте беспокоилась, Девлин пребывал в ярости, а Джесси оставался непроницаемым.

— Ладно, — сказала я наконец. — Не заходи, Джесси. Просто оставь их на крыльце.

— Как пожелаете, мэм, — сказал он. Взгляд, которым он наградил Девлина, мог бы содрать кожу с кости, и на мою лучшую подругу он посмотрел с осязаемым холодом, что немыслимо для мужчины.

— Доброй ночи, Джесси, Девлин, — сказала я с отрывистым кивком, тревожно предвкушая возможность расспросить Эсте.

— Текила. Лайм, — настаивала Эсте. — И найди мне что-нибудь южное, сладкое и греховно оседающее на боках. Мне нужно подкрепление.

— Этого полно. Иди за мной, — сказала я и повернула в сторону кухни.

***

Вскоре мы со скрещенными ногами уселись на моей кровати, расставив между нами поднос со сладостями, бутылку текилы Don Ramón из лимитированной коллекции, две стопки, соль и тарелочку с лаймом. Пусть текила за 400$, найденная нами в буфете, создавалась для размеренного питья, первые стопки мы выпили залпом. Судя по поведению Эсте, у меня складывалось впечатление, что мне тоже нужно подкрепление.

Она переоделась в домашнюю одежду, и я тоже — одинаковые пижамные штаны в розовую клетку и большие футболки — и теперь, скрепив свои длинные волосы заколкой, она выпила вторую стопку, бросила остатки дольки лайма на тарелку и сказала:

— Мне не терпелось поговорить с тобой со дня пожара, Зо. Я пообещала твоей матери, что как можно быстрее доберусь до тебя, если с ней что-то случится. Ты сводила меня с ума, избегая меня.

— Ты пообещала моей матери, — эхом повторила я.

— Она позвонила мне однажды днём, когда ты была на работе.

— В день, когда ты сказала, что заехала в гости, и она пригласила тебя на чай? — натянуто спросила я.

Она кивнула.

— Мне не хотелось говорить тебе это по телефону. Мне нужно было лично увидеться с тобой, чтобы обсудить это. Джоанна настояла, чтобы я в тот день приехала, заставила меня поклясться, что я расскажу тебе, если она внезапно умрёт до того, как ты… — Эсте умолкла и поправилась: — До того, как рак её погубит, но в противном случае не промолвлю ни слова.

— Когда? — спросила я, и даже я услышала в своём голосе обиду.

— Несколько лет назад.

— Расскажи мне всё, — потребовала я. — Не опускай ни единого слова.

— Мне нужно начать немного ранее. Помнишь день, когда мы познакомились?

— Каждую деталь, — это было самое знаменательное событие моей юности. Я почувствовала мгновенное родство с Эсте, какого никогда прежде не испытывала ни с кем, кроме мамы. Словно наконец-то ещё кто-то в мире имел для меня смысл, и я куда-то вписывалась.

— Я сказала тебе, как я рада, что ты тоже ведьма, и мне было ненавистно не иметь ведьмовских друзей.

Я хрюкнула.

— Это была шутка. Ты также сказала мне, что у Билли Бейкера было одно яичко.

— Это тоже не шутка. Я видела его в раздевалке для мальчиков.

— Что ты делала в раздевалке для мальчиков? Тебе было девять! Подожди, вычеркни это. Думаю, я не хочу знать.

— У меня была худшая влюблённость в Саймона Филдса, так что я решила пошпионить и узнала больше, чем хотела. В том возрасте я была совершенно не готова к пенисам.

— Думаю, я была бы травмирована. Но меня оберегали от такого.

— Я тоже была такой несколько лет, пока гормоны не включились в работу. В любом случае, когда я поняла, что ты не догадываешься, что ты ведьма — я даже не знала, что такое возможно — я не стала напирать.

Я едко ответила:

— Я не ведьма, Эсте. У меня нет волшебной палочки, которой можно было бы размахивать, поверь мне.

Будь я ведьмой, мама была бы жива. Множество вещей сложилось бы иначе. Это было моей фантазией, пока я представляла, как