очень сильно навредила позициям Зои. После чего просто уволилась. Потом Макс вместе с бывшей женой подвергли ее самой уничижительной заочной критике, причем Зоя ни разу не упрекнула Макса, что он помог устроиться в ее фирму столь подлой особе. Но втайне от Зои он был очень доволен действиями своей ставленницы, поскольку, во‑первых, все сделки, на которые она повлияла, здорово помогли делам его друзей из партнерских организаций и, во‑вторых, он в принципе не одобрял карьерных амбиций прежней супруги. Натали тоже высоко оценила результаты своей поначалу просто посредницы. Прежде вторая жена Макса не готова была видеть в ней более чем выразителя чужой, ее воли, но, достаточно с ней пообщавшись, поняла, что имеет дело с талантливой и интересной девушкой, а умение последней скрытно влиять на самые серьезные сделки и вовсе вызвало у Натали форменное восхищение. Еще она недолюбливала Зою, ввиду чего понесенные ею репутационные потери были приятны Натали и лишь сильнее заставили проникнуться симпатией к виновной в случившемся, которая, войдя в самый узкий круг общения Натали, стала часто появляться в гостях у нее и Макса. Он таким образом получил полную свободу действий в достижении цели, из-за которой затеял всю эту историю, а именно, начать роман с девушкой, когда‑то выбранной им в помощь Натали. Андрей рассмеялся, впервые услышав донесшиеся с первого этажа одновременные сладострастные стоны Макса и его новой любовницы. Так он убедился в абсолютной правоте своего изначального прогноза об исходе всей ситуации.

Через пару часов у Андрея появилось основание полагать, что Макс слышал, как он рассмеялся, и благодаря этому наконец вспомнил о существовании в своем доме художника. Макс, проводив гостью, в первый раз пришел побеседовать с ним. Подтянутый седовласый мужчина со взглядом великодушным и одновременно исполненным большим чувством собственного достоинства. Говорил он размеренно и не без чванливости.

М.: Это досада, что при стольких возможностях посетить тебя я только сейчас начинаю разговаривать с тобой. Бывшие хозяева дома упоминали тебя только вскользь. Дескать, поселили мы тут у себя одного очень деятельного затворника. Пишет картины и в любой момент может поддержать разговор на какую угодно тему. Насколько я знаю, прежде они пользовались твоим творчеством. Сначала для частных выставок, а потом как исходным материалом для работы дизайн-бюро. Ты и мне можешь быть полезен. Но знаешь, чего не хватает твоим работам, чтобы быть заодно с моими интересами? Им не хватает размаха. Мне не интересна картина, которую можно повесить в маленькой ванной комнате. Нужна такая, которую можно от края до края нанести на стену огромного дома. Я имею кое‑какое отношение к оформлению городских ландшафтов. И считаю, что в них должна быть этакая свежесть. Один из лучших способов достигнуть ее – украшать стены зданий монументальными изображениями. Да, эта мода не нова, но что‑то в последнее время крупные формы стрит-арта не производят сильного впечатления, в них сквозит вторичность. У тебя же несомненный талант, и я верю, что ты можешь много хорошего создать в этом направлении. Но как ты сможешь сделать это при помощи вот этих традиционных средств? Тебе не помешало бы начать работать за компьютером, чтобы иметь возможность прорабатывать максимально большие полотна и как можно более детально. Что скажешь? Я готов предоставить тебе лучшую технику для труда.

А.: Мне не нравится совершенная податливость экранных пикселей: с ней не нужно бороться за каждый сложный оттенок, а это убьет весь азарт работы. Так я не смогу произвести ничего ценного. Знаешь, мне интересно твое предложение. Я возьмусь за это. Поверь, я смогу приспособиться, и даже работая обычными красками и кистями, покажу, как можно заполнять стены домов изображениями самого большого размаха. Можешь меня проверить. Уже скоро я покажу тебе что‑то готовое. Я смогу создать панорамы, в которые, как в новые прекрасные миры, будет хотеться уходить всем сознанием, которые не захочется забывать. Это не будет для меня сложной задачей.

М.: Что ж, я рад твоей уверенности. Но скажи, откуда ты будешь черпать вдохновение? Насколько я знаю, ты давно живешь затворником. Предполагаю, уже успел забыть, каковы они, вкусы широкой публики – в формах, очертаниях, цветах, образах. Не создашь ли ты что‑то такое, что вызовет какие угодно чувства, но только не восторг и интерес?

А.: Нет. За время жизни тут я только шире смог объять спектр человеческих ожиданий. Я могу видеть прямую связь между конкретным графическим построением и откликом на него толпы.

М.: Посмотрим. Но здесь ты до сих пор создавал картины, которые выглядели то ли загадочными, то ли вообще бессмысленными. Сможешь перестроиться?

А.: Если ставишь задачу сотворить что‑то для масс, я приму это и буду стремиться изо всех сил выполнить. В этом тоже кроется серьезный и достойный вызов: создать что‑то, что однозначно вызовет позитивные эмоции у абсолютного большинства. Вот ты говорил про ощущение вторичности, которое оставляют многие современные работы. Это неудивительно. Общие человеческие вкусы изучены вдоль и поперек, поэтому сделать что‑то новое в рамках соответствия этим вкусам совсем не просто. Однако нужно пробовать.

М.: Общие человеческие вкусы? Интересное словосочетание. Много ли таких вкусов вообще? У каждого человека вкусы, в конце концов, свои, индивидуальные. Мне нравится такой элемент стиля, как бабочка, а кто‑то считает, что она совсем ни к чему.

А.: Если ты попробуешь перечислить все визуальные образы, которые априори приятны глазу практически любого человека, сможешь получить весьма внушительный список: рассвет, гармонично сложенное человеческое лицо, изысканно декорированный дворец, аккуратно выведенные на бумаге буквы и так далее. Нужно просто взять в расчет всю сумму этих эстетически привлекательных для каждого человека вещей и собрать из ее элементов некую комбинацию, которая будет выглядеть в глазах людей свежо и при этом не вызывать у них и малейшего диссонанса восприятия. По мне – интересная задача.

М.: Ты дал правильное направление нашему разговору. Действительно, есть что‑то, что нравится всем людям, и при этом есть вещи, в которых, наоборот, вкусы всех людей различаются. К примеру, всем нравятся горные пейзажи, но при этом у каждого своя палитра любимых оттенков. Интересно, где грань между прекрасным для всех и тем, в чем у каждого свои предпочтения? До чего ты додумался на этот счет?

А.: Тут вот что надо сказать. Представления человека о прекрасном – один из наших характерных признаков как биологического вида. Сродни пяти пальцам на руке. Но про пять пальцев на руке мы определенно можем сказать, что они помогли нам в борьбе за выживание, чтобы стать доминирующим видом на