я не здоров. И ты начала копать и спрашивать. Ты занесла меня в список того, что еще нужно починить Зои. Я — телефон, который ты не можешь выключить даже ночью. Беспорядок, который невозможно полностью убрать.

— Это неправда. — Я прижала руку к своей груди, внутри которой сердце обливалось кровью.

— Правда. Мы оба это знаем. Ты здесь в буквальном смысле только для того, чтобы не дать мне облажаться. Вероятно, где-то по дороге к этому примешались чувства, но конечная цель никогда не менялась. Итак, я прошу тебя сделать выбор, Зои Шеннон. Что ты предпочтешь: вылечить меня или любить?

Пока он смотрел на меня, ожидая ответа, я чувствовала, словно изменилось гравитационное поле земли. Я любила Никсона, всего, «полный пакет», но понимала, что ни моей любви, ни меня самой может оказаться недостаточно. И Никсону еще долго будут сниться кошмары после моего ухода. Он все еще будет нести груз своего прошлого.

— Выбирай. — Он равнодушно пожал плечами.

— Это нелепо.

— Выбирай.

— Ладно. — Я потерла лицо. — Если бы все сводилось только к двум вещам: любить тебя или видеть здоровым и счастливым, даже с кем-то другим, я выберу второе.

— Верно. — Он отвернулся и застегнул сумку. — Верно, — повторил он себе. — Вот и вся любовь, да?

— Я не это имела в виду. Ты не можешь просто заставить меня разлюбить тебя.

— Еще как могу. — Он застегнул чемодан.

Гравитация снова изменилась, словно выворачивая мое нутро наизнанку.

…И когда он нажимает на кнопку самоуничтожения, то уничтожает всех на своем пути…

Предупреждение Куинн прозвучало в моих ушах, как сирена экстренного оповещения о наводнении. Я не успела подняться повыше, и теперь меня затянет водоворот.

— Никсон, — прошептала я, когда он сел на кровать и спокойно начал обуваться.

— Видишь ли, я в некоторой степени эксперт в том, как убить любовь. — Он даже не взглянул на меня, а просто завязывал шнурки. — Для начала я самоустраняюсь. Если этого недостаточно, то в ход идет капелька пренебрежения и всего намек на то, что можно считать оскорблением. Потом даю немного времени, и вуаля, любви и след простыл.

— Я тебя люблю.

— Пока. — Он пожал плечами. — Но ты просила правду, и, черт возьми, работала изо всех сил, чтобы ее заслужить. Итак, получи и распишись: сестра погибла из-за меня.

Я проигнорировала шпильки в свой адрес и сосредоточился на его признании.

— Почему ты так думаешь?

— Потому что это правда.

— Я не верю.

— Мне плевать, во что ты веришь. — Никсон закинул сумку на плечо. — Отец никогда и пальцем ее не трогал, по крайней мере, когда я был там. Все доставалось мне. Я думал, что это потому, что она была маленькой. Или потому, что он ее любил. Я тоже ее любил, и поэтому приезжал год за годом, чтобы быть с ней, чтобы защитить, как и положено старшему брату. — Он вздохнул. — А потом мне исполнилось восемнадцать.

— И ты не приехал, — озвучила я свою догадку.

Он глянул на меня.

— Впервые в жизни не пришлось объясняться. Я уже не был ребенком. Кроме того, отец всегда забирал у меня телефон, когда я приезжал, а мне нужно было много чего решить по учебе. Он больше не мог тронуть меня, и я эгоистично убедил себя, что он никогда не причинит вреда Ке… – Он вздрогнул. — Он любил ее так, как никогда не любил меня. Ты же не причиняешь вред тому, кого любишь, верно?

Грудь сдавило так, что стало больно дышать.

— Она плакала, когда сказал, что не приеду на лето, но я пообещал научить ее играть на гитаре. Я купил ее на деньги, которые мне дали за то, что хорошо сдал выпускные тесты. С финансами у мамы всегда был полный порядок. — Никсон поправил сумку на плече и потянулся за чемоданом. — Я отклонил все предложения, кроме Вашингтонского университета, чтобы быть поближе к ней. Ты все верно поняла тогда.

У меня не было ощущения, что я заработал очко в игре, которую неминуемо проиграю.

— Я подарил гитару на ее восьмой день рождения, но там был отец, поэтому я быстро уехал, даже показав, как настроить. В любом случае, гитара была для нее слишком велика. Надо было покупать детского размера. — Он стиснул зубы и поставил чемодан на пол. — Сестра умерла неделю спустя.

— Мне очень жаль. — Я проглотила комок в горле, подошла к Никсону и прижала ладонь к его груди. Сердце его колотилось, как бешеное, а сам он был, словно натянутая струна.

На секунду наши взгляды встретились, и мой Никсон был там. Но потом он моргнул, и буквально заморозил меня взглядом.

— Почему? Я в этом виноват, а не ты. Я всегда делал то, что лучше для меня, Шеннон. — Он уставился в стену. — В любом случае, записей о том, что отец применял ко мне силу не было, поэтому его обвинили в непредумышленном убийстве и дали тридцать лет. Я забрал гитару, которую подарил, и это все, что у меня осталось. У меня даже фотографии ее нет, — шепотом закончил он.

Его акустическая гитара. Я догадалась, что она принадлежала Кейли.

Я не знала, что сказать или сделать, как начать ему помогать.

— Это была не твоя вина.

— Я не приехал, и она умерла. Вывод очевиден.

На улице посигналила машина.

— Это за мной. Удивительно, что даже в таком маленьком городке, как Легаси, есть Uber. — Он пошел к двери, так словно меня не было в комнате, словно моя рука не лежала на его груди.

Я побежала за ним в коридор.

— Куда ты собираешься?

— В Сиэтл, — бросил он через плечо. — Я думал оставить рендж ровер здесь, в гараже, но раз теперь мы путешествуем отдельно, можешь делать с ним все, что захочешь.

— Путешествуем отдельно?

Я не могла представить мир, в котором Никсон оставил меня. Я помчалась за ним и догнала уже двери.

— Да, — ответил он. — Я просил тебя отступиться. Просил тебя собрать вещи. Просил тебя выбрать. Ты выбрала.

— Это так не работает! — я схватила его за руку.

Он ее стряхнул.

— Чтобы решить, как