пять минут я вышла из спальни, чистая, с высушенными волосами, минимальным макияжем, одетая в джинсы и шелковую блузку.

— Чувствуешь себя лучше? — спросил Бен из кухни, где загружал посудомоечную машину.

— Конечно. — Я сверкнула фальшивой улыбкой.

Он покачал головой.

— Пойдем.

Тридцать минут спустя мы сидели в отдельной кабинке на балконе клуба в центре города, а толпа внизу ожидала начала концерта.

— Не могу поверить, что ты вытащил меня послушать группу. — Я встряхнула кубики льда в безалкогольном коктейле.

— Не могу поверить, что мне пришлось практически силком тебя сюда вести. — Бен отпил свой коктейль и оглядел толпу.

— Ты знаешь, что произошло?

Вот оно — мое падение.

— Учитывая ремень на гитаре Никсона, то, что он заперся в своем пентхаусе, а в своей квартире и не отвечаешь на звонки, это не сложно понять.

— Ты меня увольняешь?

— За что?

— За то, что спала с клиентом. Не очень-то это профессионально, да?

— Верно, но увольнять я тебя не собираюсь. К тому же, с прошлой недели я не твой босс. Ты сама менеджер. — Он поджал губы. — Считаю ли я, что ты сделала глупость? Да.

— Знаю, — сказала я тихо.

— А я знаю, что ты знаешь, поэтому и не стал поднимать этот вопрос. — Бен пожал плечами.

— Все в курсе. — Я покатала стакан между ладонями.

— Ага. Никсон Винтерс носил твое имя на груди, Зои. Ты была не очень осторожна.

Зои. Не Шеннон.

Я встретилась с ним взглядом.

— Ты сделала выбор, и, нравится или нет, но придется иметь дело с последствиями. В данном случае это разбитое сердце и офисные сплетни. Однако будь я проклят, если позволю молодой женщине, которую готовил четыре года, закапывать свой потенциал, потому что она влюбилась не в того парня.

Я сглотнула, пытаясь проглотить ком в горле.

— Келли Роуленд, Мэри Джей Блайдж, Селин Дион и Ашер, — сказал Бен, когда на сцене вспыхнул свет и раздались аплодисменты.

— Извини, не поняла.

— Все они, замужем или женаты на своих менеджерах. — Он пожал плечами. — Ты не первая, кто влюбился в звезду, и точно не последняя. А теперь выше голову и возвращайся к работе.

— Я все еще его люблю, — призналась я.

— Понимаю. В ближайшем будущем это измениться? — он поднял бровь.

Я покачала головой.

Никогда не говори никогда, но в ближайшее время это точно не случится.

— И поэтому я снова говорю: выше голову и возвращайся к работе. Ты это заслужила, так бери. — Он кивнул на сцену, где появилась группа.

Я тяжело вздохнула. Бен прав. Никсон ушел. Я могу плакать неделю, месяц или всю оставшуюся жизнь. Это ничего не изменит. Мне придется жить дальше и просто ждать, когда боль утихнет.

— Я не знаю, с чего начать.

Бен усмехнулся, когда прозвучали первые ноты знакомой песни.

— Можешь начать с того, что скажешь им, что их басист — отстой.

 

18 глава

НИКСОН

Сидя за обеденным столом, я гипнотизировал взглядом бутылку «Хрустального черепа», представляя вкус водки на своих губах, легкое жжение, когда она будет стекать по горлу, блаженное оцепенение, которое наступит после.

Теперь, без Зои купить ее было легко.

Вру. За последние полгода мне не составляло труда купить себе выпивку, но я решил этого не делать. Чтобы Зои гордилась мной, и чтобы я гордился собой.

Но теперь ее нет рядом. Я недостаточно хорош для нее, не исцелился, не вписывался в рамки, которые она наметила для своей жизни.

Эта мысль резала без ножа. Еще никогда в жизни мне не было так больно.

Зазвонил телефон.

Джонас.

Отклонить.

Куинн.

Отклонить.

Следующий час мой взгляд метался между телефоном и бутылкой. Я мог бы позвонить Зои. Мог бы все исправить. Умолять ее любить меня. Умолять помочь мне выздороветь, но нет гарантий, что у нее это получиться. Вдруг, я уже неизлечим.

Мысли продолжали кружиться.

Встретиться с реальной жизнью без Зои на моей стороне? Это просто невозможно.

Схожие чувства я испытывал в тот первый день в реабилитационном центре, когда только ступил на путь трезвости.

«Пройти его до конца? Это невозможно!» — думал я тогда.

Однако причины, стоящие за этими двумя «невозможно» были настолько разные, что даже нельзя сравнивать. Алкоголь убивал мое тело, разум, отравлял дружбу, постепенно сводил на нет все мои таланты и был ответственным за самые дерьмовые решения в жизни.

Зои же была чиста, как свежевыпавший снег в Колорадо. Честна, как компас. И так же хороша для меня, как полноценный ночной сон, хотя, ложась с ней в постель, я меньше всего думал об отдыхе. То есть все, о чем я написал в той проклятой песне. И единственная причина, по которой я не мог быть с ней, потому что не знал, как отпустить свое прошлое.

И как бы я ни злился, что она не может просто любить меня, именно ради нее я не хотел сворачивать с пути.

Встав, я сунул телефон в карман и вязл бутылку. На ходу свинтил крышку, поднес к носу и резко вдохнул, одновременно распахивая дверь в туалет.

Я выливал водку в унитаз, а в груди становилось все теснее. Телефон зазвонил как раз в тот момент, когда утекала последняя капля.

Номер я не знал.

Может, это она.

Выбросив бутылку в мусорное ведро, я ответил.

— Алло?

— Мистер Винтерс?

Я стиснул зубы. Конечно, это была не Зои.

— Да.

— Это Ричард Хауэлл. Я надеялся, что смогу убедить вас передумать и вы все-таки выступите на слушаниях по делу вашего отца.

— Отец убил мою младшую сестру, и именно это я скажу на слушаниях, если хотите. — Я нажал отбой и разжал руку. Телефон упал в унитаз, и я смыл его вместе с водкой.

*** *** ***

Месяц. Тридцать гребаных дней. Семьсот двадцать часов. Столько прошло с тех пор, как я оставил Зои там, где впервые чувствовал себя как дома.

…Не бросай меня. Не надо…

Теперь эти слова преследовали меня в ночных кошмарах. Вместо кудряшек Кейли отец сжимал в кулаке каштановые локоны Зои. Это ее пальцы тянулись к перилам, и ее изломанное тело лежало у кухонной лестницы.

В самые тяжелые ночи — а их было несколько — я просыпался, хватая ртом воздух, и протягивал руки,