Видел бы эту сцену Лоуренс, мать твою, Клиффорд! Эта мысль вызвала кривую ухмылку, и самодовольство успокаивающим бальзамом разлилось в груди.

Сет Ридли не до конца разобрался, почему начал отталкивать Нину с таким остервенением.

То ли пытался отсрочить пугающий момент вскрытия тайны, что он и Icebreaker – на самом деле один человек; то ли в глубине души обижался на Нину за этого ее красавчика-офицера, точеного мраморного полубога, с которым она близка, а с Сетом нет; то ли чтобы обезопасить ее таким образом от организации, создать впечатление, что Дженовезе бессмысленно впутывать в шантаж, ведь Сету она никто.

Что из пунктов было на первом месте, а что на последнем, он не мог определить, но и остановить процесс отторжения тоже не мог. А если пытался, получалось ровно наоборот. Он снова закупоривался в своей раковине, чтобы никому не навредить. Слишком коварный след тянулся за ним из прошлого и никак не высыхал, едкий и скользкий, как от ядовитого слизняка.

Ставить Нину под угрозу из-за собственных проблем не хотелось даже при наличии Клиффорда. Сколько бы власти и самоотверженности не было сосредоточено в руках этого человека, как бы ни стремился он защитить подопечную, для организации он всего лишь насекомое. Можно взять в руку и перебить хребет большим пальцем, словно трухлявую ветку. Нет, офицер полиции, тем более такой молодой, не защитит ее от этих людей. От них ничто не защитит. Кроме умелого блефа – или полного подчинения.

Лишаясь Нины в реальной жизни, какое-то время Ридли обладал возможностью быть с нею в Сети. Пусть и анонимно, плевать. Иногда они молчали несколько дней подряд, иногда общались до поздней ночи. Во втором случае Сет засыпал с мобильником, прижатым к груди как мягкая игрушка, а утром не успевал побриться и приходил на занятия с легкой щетиной; Нина же, выбирая доспать поутру, обязательно опаздывала в школу, и оба выглядели сонно и вяло. Но никому бы и в голову не пришло, что по одной и той же причине.

Ей было интересно с ним, и, к счастью, она не стеснялась писать первая (что говорило об отсутствии или романтического интереса, или навязанных стереотипов). Но никогда больше не спрашивала, кто он такой на самом деле. Казалось, ей достаточно увлекательного общения в моменты, когда ее насыщенная жизнь делала паузу, давая возможность достаточно заскучать, чтобы взять в руки мобильник.

Сет понимал, что Icebreaker близок ей, но не в приоритете перед тем, из чего состоит ее реальная жизнь. В этой борьбе у него нет шансов. Нина не воспринимает всерьез приятеля по переписке, особенно – скрывающего личность, как бы интересно не было с ним поболтать. За нежелание привязываться к кому-то, кого на самом деле не знаешь, девчонку можно было только похвалить. Пока он остается анонимен, то будет вызывать больше подозрений, чем желания сблизиться.

Но Сет не ощущал готовности признаться. Как можно своими руками нарушить идиллию, пусть и шаткую?

Он наблюдал за Ниной в школе и заметил, что она немного изменилась. Стала более задумчива и рассеянна, чаще держала в руках телефон, о котором раньше не вспоминала, стиль одежды тоже стал другим. Ридли гадал, могли ли переписки с незнакомцем так повлиять на Нину, или тут замешан говнюк Клиффорд. Спросить у Отто не мог – тот был не в курсе в целях безопасности. Так или иначе, а он оставался ее самым близким другом и всегда был на ее стороне.

Осторожно общаясь с Ниной в течение занятий, Сет наблюдал за ее реакциями и несколько раз становился свидетелем искренней улыбки и горящих глаз. Долгое время этого было достаточно. А потом, с присущей непредсказуемостью, она заявила, что они не будут больше общаться, пока он не расскажет, кем является на самом деле. Разозлившись из-за очевидного ультиматума, Сет прекратил переписки и удалил второй аккаунт.

И почему-то, по странному совпадению, сразу после этого Дженовезе начала притягиваться к нему в реальности.

Episode 3

– МНЕ ВСЕГДА БЫЛО ИНТЕРЕСНО, что ты сделаешь, если я перестану тебе подчиняться. Ты ведь так много времени потратил, чтобы выстроить со мной дружеские отношения.

– Села. На свое. Место.

– Послушай, приятель, я не твоя вещь.

– Никакой я тебе не приятель, – повысил голос Клиффорд. – Я твой надзиратель. Будь добра подчиняться.

Впервые она его ни во что не ставила, от этого все вибрировало внутри, а рот перекашивался, стоило заговорить. Разве могут люди так отдалиться друг от друга всего за несколько минут?

– А я не в тюрьме, без надзирателя обойдусь. Раньше как-то справлялась.

– Куда ты пошла, хм? Вернись немедленно. Мы не договорили.

Едва Нина заметила движение в свою сторону, то схватила первое, что под руку попалось (а попалась ей призовая статуэтка турнира по боулингу среди полицейских) и что было силы замахнулась, не думая о последствиях. К счастью, Ларсу такие атаки были нипочем. Очутившись рядом, он без труда перехватил несущийся на него снаряд, остановил и вырвал статуэтку из рук девочки, отвел подальше за спину.

– Нет нужды так со мной обращаться.

– Пропусти меня к выходу.

– Ты правда думаешь, будто я тебе что-то сделаю?

– Я думаю, что хочу уйти.

– Будь послушной девочкой и вернись на место.

Его понесло. Он почувствовал, что возбудился от ее сопротивления, и двусмысленные слова лезли изо рта раньше, чем он успевал заметить. Правда, ее они совсем не смущали. Она упрямо пропускала их мимо ушей.

– Ты не имеешь права ограничивать мое передвижение.

– А ты не имеешь права нападать на офицера полиции при исполнении. И получишь ровно то, что заслуживаешь.

Лоуренс был взбешен до неприличия. Даже на подчиненных он так не отрывался. Хреновый из тебя педагог, – устало подумала Нина. Тем не менее она отлично знала, что Клиффорд не причинит ей вреда. Не потому, что полицейский, не потому, что девушек бить нельзя, а по какой-то еще причине, известной только ему, он не поднимет на нее руку (хотя это не значит, что он не хочет). Ничего не опасаясь, она приблизилась в упор, раскрыла пошире глаза и нарочито спокойно произнесла в его идеальное лицо:

– Если хотите остановить меня, вам придется меня задержать. Но не советую этого делать, офицер. Я насквозь вижу ваши намерения, и что-то мне подсказывает, вы не хотите потерять мою компанию навсегда. Я не ваша пленница и могу уйти, когда захочу. А будете преследовать, я сделаю так, что мы больше никогда не увидимся. И поверьте мне на слово, я