– А я Настя. Завтра придешь?

– Не знаю.

– Я тебя ждать буду. С этим солдатиком я договорюсь, он добрый.

Конвоир громко свистнул. Они вышли из березнячка.

– Что-то долго вы там… Давай в зону! – кивнул он Насте. Та сунула ему три скомканных червонца.

– Убери… Нам нельзя. Не положено. Застукают, так самого за колючку упрячут.

Настя отдала деньги Рябинину.

– Передай ему!

Деньги от Рябинина он взял.

– Как бы в долг, да? – уточнил он.

– Ну, конечно, в долг. Как разбогатеешь, отдашь. Откуда ты родом-то?

– Вятские мы. А ты откуда будешь?

– Из Сибири. Новосибирская область. Слышал?

– А то?! Соседи почти. Ну, бывай! Приходи завтра, я снова здесь буду.

Рябинин бросил взгляд на женщин, копошившихся с лопатами, носилками, тачками, но Настю не отыскал. Она растворилась в серой толчее работниц. Он набрал воды и отнес в роту. Старшина накинулся:

– Где пропал?! Тебя за смертью посылать! Давай, лей.

И стянув гимнастерку, белесую голубую майку подставил голую спину под ледяной поток…

На следующее утро Рябинин взял ведра и отправился на родник, предупредив командира отделения, что принесет хорошей чистой воды.

Вчерашний конвоир прохаживался вдоль будущей взлетной полосы, поглядывая то на работниц, то озираясь по сторонам. Заметив Рябинина, зашагал ему на встречу.

– Привет! Пригласить твою кралю? День без бабы Бог в жизнь не засчитывает.

– Пригласи.

Боец подозвал бригадиршу:

– Позови сюда Наську.

Бригадирша, пожилая тетка, понимающе усмехнулась.

– Наська! – крикнула она под дощатый навес, где шумела бетономешалка. – Иди! К тебе свататься пришли!

– «Свататься» – скажешь тоже! – хмыкнул конвоир. – На случку бычка привели.

Настя выскочила из-под навеса, увидела Рябинина, радостно засияла и бросилась к нему через пеньки и кочки раскорчеванного участка.

– Привет, дорогой! Закурить не принес?

– Принес.

– Ну, пойдем, покурим! – И обернулась к конвоиру. – Можно?

– Можно. Только быстро.

– Быстро котята родятся, – усмехнулась Настя. – Оттого и слепые.

Рябинин, с бушующем в груди сердцем, снова расстелил в зарослях папоротника свою гимнастерку… И снова были жаркие жадные объятия, короткая яростная схватка, придавленный вскрик…

Встали, быстро оделись, застегнулись. Настя вдруг заплакала.

– Спасибо тебе, родненький! И прости меня, если сможешь… И имя мое забудь.

И убежала к своим товаркам.

Подошел конвоир.

– Молодец. В норматив уложился. Денег не дала?

Рябинин молча вынул из кармана непочатую пачку папирос.

– Ну и на том спасибо! Еще придешь, принеси пожрать. Консерву какую…

На обратном пути в Белосток генерал Голубцов перебирал в памяти те вещи, о которых толковал Карбышев, и которые он хотел бы отразить в своей будущей докторской диссертации.

УРы, УРы, УРы, сплошная УРология со своими головоломками. Гарнизоны дотов состоят из специально подготовленных войск – пулеметно-артиллерийских батальонов – пульбатов. Готовить их на местах невозможно, поскольку нет готовых и снаряженных дотов. По мобплану готовые пульбаты должны прибыть в укрепрайоны Западной Белоруссии аж из Одесского военного округа. Успеют ли они добраться до начала вторжения? Пока что не приехало ни одного человека. А ведь могли бы помочь хотя бы в монтаже оборудования. Похоже, что доты займут обычные полевые войска. И будут стрелять из временно заделанных амбразур.

Как такое отразишь в научном трактате?!

Много лет спустя Голубцов прочтет документ:

«Для организации и руководства оборонительными работами вдоль новой государственной границы были созданы управление начальника строительства (УНС) и 138 строительных участков. В целях обеспечения всех участков рабочей силой были спешно сформированы 84 строительных батальона, 25 отдельных строительных рот и 17 автомобильных батальонов. Кроме того, на строительство привлекли 160 инженерных и саперных батальонов приграничных военных округов и 41 батальон из внутренних округов. Вместе с воинскими частями с весны 1941 г. на строительстве находилось 17 820 вольнонаемных рабочих. Для перевозки строительных материалов и оборудования Военные советы округов и армий направили большое количество автомашин и тракторов-тягачей, вырвав их из артиллерийских частей и дивизионных автобатов».

22 июня вся эта масса безоружных людей, даром что в сапогах и гимнастерках, подверглась массированному удару авиации, огню артиллерии и атакам немецкой пехоты. Все, кто уцелел, толпами ринулись на восток, внося сумятицу в колонны спешащих на позиции полков. А столь нужные войскам тягачи и грузовики остались там, где остались… Из тридцати пяти тысяч отозванных на работы солдат можно было бы составить четыре дивизии. А их сразу же списали со счетов в первые часы войны.

А что же «линия Сталина», оставшаяся в глубоком тылу первая линия стратегической обороны? После войны нарком обороны СССР маршал Тимошенко подведет печальный итог:

«В целом УРы первой линии Западного особого военного округа на начало лета 1941 г. имели всего лишь 193 вооруженных долговременных сооружения, 909 сооружений полевого типа и 193 закопанных танка, вооруженных 45 мм пушкой. При ширине полосы прикрытия округа 470 км это составляло общую оперативную плотность всего около трех огневых точек на один километр фронта, что было явно недостаточно. Но и вооруженные долговременные сооружения не были приведены в боевое состояние. Эти сооружения, построенные в 1940 г., были захламлены, секторы амбразур у многих из них были засыпаны отвалами земли. Нарком обороны приказал Военному совету округа немедленно привести вооруженные сооружения в полную боевую готовность, а все имеющееся вооружение поставить в построенные сооружения не позднее 15 июля 1941 г.».

И все же не успели… Не успели на какой-то год-полтора сдать войскам эти железобетонные панцири в полной боевой готовности. Не успели создать скелет обороны. Лишь отдельные доты встретили врага в своем предполье огнем. И каждый из них,