– не боги, ваше величество! – я поняла, что это был мой последний шанс достучаться до королевы. – Дядя раскрыл мне свои секреты! Я могу помочь вашему сыну!

- Она лжёт, ваше величество, - фрейлина попыталась увести королеву Аларию в комнату. – Не слушайте её. Какая она Сесилия Лайон? Она кухарка.

- Прикажите отпустить меня, и я докажу, что я – Сесилия Лайон! – крикнула я, заметив, что королева заколебалась. – И что если бы хотела навредить вам, то давно бы вас отравила!

- Да она сумасшедшая! – ахнула фрейлина.

- Отпустите её, - приказала вдруг королева Алария и вытерла слёзы.

- Ваше величество… - начал один из стражников, но королева перебила.

- Отпустите её, - повторила она громче. – Пусть докажет, что она – племянница врача Сен-Мерана.

Меня отпустили, и я первым делом поправила чепец, сбившийся набок, и сняла очки, висевшие на одной дужке на моём левом ухе.

- Сесилию Лайон я встречала лишь один раз, - заметила королева Алария, - и она была в маске. Я не видела ее лица.

- Зато вы видели вот это, - я раскинула руки и скользнула правой ногой в сторону и назад, медленно встав на колено, а потом опускаясь всё ниже, до самого пола в большом низком поклоне, который я показывала их величествам на осеннем балу.

Это упражнение я не повторяла с того самого дня, когда скончался король Эдвард, но сейчас проделала всё ровно, чисто, по вдохновению. Или по наитию свыше.

Когда я выпрямилась и посмотрела на королеву, она тоже смотрела на меня – не отрывая глаз, и по щекам снова текли слёзы.

- Позвольте помочь, ваше величество, - сказала я уже тише. – Ведь я прекрасно знаю, как это больно – терять дорогого и близкого человека.

- Заходите, - отрывисто сказала Алария и мотнула головой, приглашая меня войти.

- Но, ваше величество… - вполголоса и растерянно начала фрейлина.

- В чём дело? – королева обернулась к ней.

- Если это – Сесилия Лайон, - фрейлина опасливо покосилась на меня, - то она может быть опасна…

- Ваше величество… - запротестовала я, но королева Алария вскинула руку, приказывая мне замолчать.

– Вы считаете, - надменно спросила королева у фрейлины, - что эта девушка, маленькая, как пуговка, может быть опасна для меня?

- Лучше бы сообщить её величеству королеве Гизелле, - осторожно предложила фрейлина.

- А я, по-вашему, не королева?! – Алария повысила голос. – И я – королева-регент, если вы забыли! А ваш король сейчас… ваш король… - она судорожно вздохнула, будто ей тяжело стало дышать.

- Прошу прощения, ваше величество, - фрейлина низко поклонилась. – Я была нетактична.

- Прекрасно, что вы это поняли, - сказала Алария и повторила, обращаясь уже ко мне: - Заходите!

- Благодарю за доверие, ваше величество, - я торопливо прошла по осколкам посуды, которые так и похрустывали под ногами, и юркнула в спальню королевы.

Из коридора, где растекался дневной свет, и где на всех углах задували сквозняки, я попала в царство душистого полумрака. Здесь пахло мятой, анисом и бадьяном, и шторы были опущены, не допуская в комнату даже лучика солнца. Светильник под каменным резным абажуром давал рассеянный красновато-оранжевый свет, в камине теплились угли, а неподалеку стояла большая дубовая колыбель.

- Разрешите мне осмотреть его величество? – спросила я королеву.

- Осматривайте, - коротко сказала она.

Я приблизилась к колыбели и увидела маленькое тельце в шёлковых простынях с кружевами. Когда я наклонилась, чтобы рассмотреть ребенка, он даже не пошевелился. Глаза у него были полузакрыты, белки глаз тускло поблескивали, но я не была уверена, что он меня видит. Даже в полумраке я разглядела, какими неестественно красными были щёки малыша. Дышал он тяжело, с трудом, и когда я кончиками пальцев дотронулась до запястья безвольно лежавшей детской руки, то сразу поняла, что у ребенка жар.

- Можно ли приподнять штору? – попросила я. – Здесь темно.

- Врачи запретили свет, - ответила королева Алария. – Они рекомендовали тепло, влажный воздух и ароматерапию. Поэтому мы всегда топим камин и держим на жаровне чашу с водой, в которую бросаем пряности.

По моему мнению, ребенка с жаром надо было обтирать уксусной водой, а не держать возле зажженного камина, но я не была врачом, и не могла поставить правильный диагноз, поэтому надо было сосредоточиться на осмотре, чтобы потом всё подробно описать дяде. Я осторожно откинула краешек кружевной рубашки маленького короля и поняла, что обтирания уксусной водой тут противопоказаны – на коже его величества была обильная сыпь.

Неужели, и правда – проклятие? Как у Ричарда?..

Но у Ричарда кожа шелушилась и сохла, а тут я видела россыпи мелких красноватых точек и гнойничков.

Значит, тут что-то совсем другое…

- Расскажите, как его величество заболел? – обратилась я к королеве.

- Сначала у него пропал аппетит, потом я заметила, что он хнычет и не может уснуть. Мне кажется, у него болела голова, - рассказала она, и теперь стала похожа на обыкновенную мать, которая беспокоится за своего сына, а не на правительницу огромной страны. - Он плакал, перестал играть. Потом у него начался жар, и пошла по телу сыпь… Сначала врачи сказали, что это – оспа, нашли человека с пустулами, чтобы болезнь поборола болезнь путем смешания крови, но это не помогло. Теперь говорят, что это – малая оспа, но таких больных в городе и окрестностях нет. Сейчас продолжают искать больных малой оспой, но время идёт, его величеству становится всё хуже…

Я слушала ее и думала, что королевские врачи действуют правильно. И если их лечение не помогает, мне точно не надо было совать сюда нос. Дядя порекомендовал бы то же самое – прививки кровью от больных людей, протёртые овощные супы и много питья, чтобы организм мог бороться. Получается, я совершила непоправимую ошибку, когда назвала своё имя…

- Когда появилась сыпь? – спросила я уже безо всякой надежды.

- На второй день после коронации, - сказала королева, и голос её снова обрёл властные нотки. – После того, как маршал де Морвиль держал моего сына на руках во время коронации.

- Но у маршала де Морвиля нет сыпи, - покачала я головой. – Ваше величество напрасно обвиняет хорошего человека.

- Раз вы такой замечательный лекарь, что знаете, что маршал ни при