некоторые поселенцы. Общественное негодование заставило фон Шлиффена отменить расстрел пленных в декабре 1904 г. В ноябре 1905 он отозвал фон Тротту.

Но все это уже не спасло гереро и нама. Выживших поместили в концентрационные лагеря, где голод, непосильная работа, болезни быстро свели их в могилу. В 1903 г. было 6080 тысяч гереро, к 1911 осталось 16 тысяч, из них лишь две тысячи мужчин. Нама повезло больше — их численность упала «только» на 50 % (Bley, 1971: 150–151; Drechsler, 1980: 244; Hull, 2004). Гереро были уничтожены как народ. Те немногие, что остались, были рассеяны и утратили способность к самоорганизации. Немцы одержали полную победу. В декабре 1905 г. кайзер подписал Указ об экспроприации, разрешив захват «всей движимой и недвижимой собственности племени» (Bley, 1971: 166). В 1907 г. все земли гереро и почти вся территория нама были объявлены государственной собственностью, а Юго-Восточная Африка провозглашена колонией. Геноцид был проведен успешно. Как выразился Рорбах, «кладбищенская тишина повисла над Юго-Восточной Африкой». Изначально германская колониальная политика предполагала принудительные депортации и соответствующий им уровень насилия. Массовое уничтожение не предусматривалось. Но многие поселенцы были радикальнее, из-за их нетерпимости происходили столкновения и чистки, их расовые предрассудки сделали невозможной ассимиляцию, их провокации подняли на восстание гереро. Зверскими убийствами отомстили белые за смерть ста своих соотечественников. Немецкая политика, скорее всего, в любом случае привела бы к экспроприации собственности и Исчезновению народа гереро, и ударной силой, острием этой политики были колонисты. После победы немецкие поселенцы быстро воспользовались ее плодами и развернули экспансию на другие африканские земли. Можно ли обвинить их в преднамеренном, спланированном геноциде? Думаю, что нельзя.

Конфликт прошел через три стадии эскалации, что и привело к геноциду. Во-первых: гереро восстали неожиданно, опрокинув сложившиеся стереотипы поселенцев, вызвав у них панические страхи, ярость и жажду мести. Во-вторых: восстание привело к фракционной борьбе в самой Германии, где партия войны оказалась сильнее, чем партия мира. Ястребы назначили главой экспедиционного корпуса генерала фон Тротту, человека, превосходно зарекомендовавшего себя в репрессиях против местного населения, но не в геноциде. Третья эскалация произошла тогда, когда фон Тротта в 1904 г. появился на театре боевых действий и понял, насколько серьезна там ситуация и сколь беспомощен немецкий гарнизон. Генерал начал закручивать гайки, и количество перешло в новое качество — геноцид. Подчиненные ему войска были дисциплинированы, настроены расистски и с охотой выполняли его приказы, а фон Шлиффен оказывал ему всемерную поддержку. Под давлением либералов кайзер и фон Шлиффен все-таки сдали Тротту, но было уже поздно. Таким образом, стремительная эскалация конфликта внезапно завершилась геноцидом. Если бы Международный военный трибунал существовал в 1905 г., фон Тротта, конечно, был бы осужден по обвинению в геноциде, причем на основе собственных признаний. На скамью подсудимых сели бы и офицеры, и некоторые поселенцы из добровольческой милиции, если бы против них нашлись весомые улики. Вряд ли бы предстали перед судом кайзер Германии и генерал фон Шлиффен.

Описанная ситуация лишь отчасти согласуется с моими тезисами. Немецкое государство оставалось устойчивым и мощным, что не вполне соответствует тезису 5. Исполнителем чисток была высокодисциплинированная, обученная современная армия, но она появилась на сцене как карательная сила лишь после того, как поселенцы жестокими притеснениями спровоцировали народное восстание. Двойственность ситуации объясняется тем, что в события были вовлечены традиционная военная авторитарная монархия с одной стороны и молодая представительная демократия с другой. Восстание гереро раскололо немецкое общество на две группы, при этом возобладали ястребы войны — полицейское принуждение и милитаризм, что вполне вписывается в План Б (показательные репрессии). Третья фаза эскалации конфликта не была неизбежной, но неконтролируемый генерал Тротта по собственному произволу запустил в действие План В — геноцид. Беспощадность его тактики смутила даже партию войны, но, стиснув зубы, они дали ему карт-бланш. Гражданское общество Германии, воспитанное на принципах религиозной и светской терпимости, пыталось этому противостоять. Сломив сопротивление народов гереро и нама, немецкие колонисты вернулись к самой беспощадной версии Плана А — депортациям. В позднеколониальный период правил бал откровенный милитаризм в обличье поселенческой демократии.

Возникает вопрос, можно ли считать эти чистки провозвестником эпохи гитлеризма, окончательного решения расовой проблемы, геноцида, развязанного Германией в другую эпоху? Многие считают, что уничтожение гереро было одним из проявлений специфически германского расизма. Но был ли этот расизм уникален в своей жестокости? Бриджмен (Bridgman, 1981: 166–167) считает, что все колониальные державы той эпохи, опьяненные чувством расового превосходства, столь же беспощадно подавляли покоренные народы. Генерал фон Тротта лишь довел эту политику до крайности. У карателей были развязаны руки, и немцы, не завися от контроля общества, проявили себя во всей красе. Внутренняя связь между германским милитаризмом и нацизмом имманентна, как мы убедимся впоследствии. Некоторые немецкие офицеры с африканским опытом были военными советниками в Турции во время Первой мировой войны, когда творился геноцид против армян. Среди нацистских преступников я отыскал и тех, кто в свое время подвизался в Юго-Восточной Африке и в Турции. Трудно установить их прямое влияние на события в последних двух случаях, за исключением Пауля Рорбаха — именно он был ярым защитником имперских амбиций Германии и внимательно присматривался к депортациям армян в Турции, хотя и был категорически с ними не согласен (Kaiser, 2001b: xxi-xxii).

В 1905 г. еще одна припозднившаяся колониальная держава, с армией, более подконтрольной гражданским структурам, провела карательную операцию в Минданао, Филиппины, против исламского меньшинства моро[31]. Марк Твен был там корреспондентом. Он написал: «Враги, численностью шестьсот — включая женщин и детей — были уничтожены нами полностью, мы не оставили даже ребенка, плакавшего над своей убитой матерью».

ЗАКЛЮЧЕНИЕ: ВИДЫ КОЛОНИАЛЬНЫХ ЧИСТОК

В этой главе я проиллюстрировал свои тезисы конкретными примерами, хотя и с некоторыми оговорками. Тезис 1 получил обширную доказательную базу: колониальные чистки действительно представляют собой темную сторону молодой, рождающейся демократии. Там, где колонисты de facto устанавливали самоуправление, там процветало самое демократическое правление тогдашней эпохи. Демократические поселенцы проводили чистки с куда большей жестокостью, чем монархи Испании, Португалии, Британии, их наместник и губернаторы, католическая и протестантская церковь, с их конгрегациями и орденами. В Калифорнии массовые преднамеренные убийства стали происходить чаще, когда испанская корона и католические миссионеры уступили реальную власть американским переселенцам. В войне за независимость большинство индейских племен поддерживало британскую корону, а не поселенцев-революционеров. Уоллас (Wallace, 1999: 17–18) отмечает, что Британская империя была иерархичной и авторитарной, но этнически инклюзивной, в то время как доктрина Джефферсона «мы, народ» была эгалитарной, демократической и этнически нетерпимой, поскольку под народом подразумевались лишь цивилизованные