закатилась представительная двойка послов — на сей раз Линдли и неизменный Палеолог[1]. В довольно резкой форме они потребовали, чтобы весенне-летнее наступление российской армии началось в середине мая месяца на Западном фронте против германских войск. Это должно ослабить сопротивление бошей против англо-французского удара, которое планировалось провести под Камбрэ, примерно через 10–12 дней после начала действий на русском фронте, куда немцы перебросили бы свои резервы з Западного. При этом обещанные (и оплаченные) боеприпасы, оружие и снаряжение так и не поступили, а то, что пришло в Архангельск — так оказалось, что не только слезы, но и слезы бракованные. Представитель регента отказался подписывать приемку негодного снаряжения. И при этом опять требовали прекратить отпуска резервистов. Всё, как всегда. Русские воины должны своими трупами обеспечивать успех англо-французского наступления. Союзники все свои планы строили именно с учетом бойни на Восточном фронте. При этом планировали «слить» германскому командованию некие «данные», дабы немцы начали оттягивать резервы с их участков фронта заранее, готовя русской армии ловушку.

Скандал получился знатный! Пётр (он же Михаил) оказался неожиданно резок, сообщил, что пока Россия не получит обещанное и оплаченное вооружение никто никуда не двинется. А чтобы у господ союзников не было в этом сомнений, еще и в порядке ротации четверть солдат Западного фронта получат увольнения на время посевной. Ибо страну надо кормить, хлеба мало, а зерно с доступных рынков выкупили прожженные британские спекулянты. Заодно потребовал, чтобы России дали возможность закупить зерно в Аргентине и по нормальным ценам, а не с тройной накруткой о дельцов из Сити. Вот тут британского барончика[2] прорвало. Он сорвался на совершенно недипломатический язык и стал угрожать Михаилу ответственностью за гибель лорда Бьюкенена и вообще… После этого эмоционального взрыва он с багровым от поднявшегося давления лицом выслушал повеление регента убираться из Петербурга на что ему было дадено двенадцать часов времени. И совет прислать сюда из Лондона дипломата, который умеет говорить исключительно дипломатическим языком.

До Кристиании Линдли добрался благополучно, где по его просьбе было задержано отплытие грузо-пассажирского парохода «Имо» (бывший британский «Руник», проданный норвежцам). Уже довольно дряхлая посудина, спущенная на воду в далеком 1889 году, на подходе к Скапа Флоу имела несчастье привлечь к себе внимание германской субмарины. Командир которой имея соответствующие инструкции, не поскупился затратить две торпеды. В холодной морской воде Северного моря никто из экипажа и пассажиров судна не выжил[3].

Затем в Петроград, естественно инкогнито заявился не кто-нибудь, а сам полковник Николаи, который провел с регентом достаточно успешные переговоры. А 11 апреля на мызе под Ревелем состоялась тайная встреча императора Вильгельма, которого сопровождали адмирал Тирпиц (сторонник мира с Россией) и начальник Генерального штаба Гинденбург. Переговоры были трудными, но компромисс всё же удалось достичь. О доверии речи не шло, но осторожное сотрудничество казалось все-таки лучше хорошей драки. Но всё-таки, какой тупой и упорный тип этот кайзер Вилли, напоминающий горного барана, который с упорством бьется в одну точку. Дал Господь родственничка! Хорошо, что по совету Брюса требовал много, было что уступать. Главное — удалось доказать ему, что война между нами — это сознательная провокация лордов Туманного Альбиона. Благо, допросы Бьюконена дали весьма обширный материал, как и секретные документы, которые он так и не довез в Форин Офис. То есть основа для сотрудничества сформировалась. Ну, и приговор Триединой монархии был вынесен. Он окончательный и обжалованию не подлежит.

Официально регент посещал корабли Балтийского флота, которые стояли в Ревеле.

(Линкор «Севастополь» на стоянке в Ревеле, январь 1917 года)

Осмотрел и два самых больших корабля, стоявших в порту: «Севастополь» и «Цесаревич». Громадные орудийные башни, мощь силовых установок, крепкая броня — всё это поражало воображение Петра, который помнил, с чего начинался русский флот: корабль его отца «Орёл», который так и не расправил крылья, да ботик — смешная по нынешним меркам посудина. Кстати, Пётр был удивлен, что потомки его ботик сохранили. Это приятно грело душу.

И вот сейчас он выходил из здания Генерального морского штаба. Где имел продолжительную беседу с его начальником, адмиралом Русиным. Александр Иванович был квалифицированным специалистом, убежденным монархистом, в общем, были во флоте и более яркие личности, но Петра он в целом как военачальник устраивал. Разговор шел о требованиях Колчака по проведению Босфорской операции. Адмирал лично провожал регента до дверей, где того ждало авто не самый дорогой и не самый престижный Руссо-Балт, произведенный в Ревеле накануне войны. Но из всего царского автопарка именно сей экземпляр почему-то приглянулся Петру.

— Не беспокойтесь, ваше императорское величество! Обеспечим Черноморский флот всем необходимым. — произнес на прощание адмирал.

Но попрощаться им так и не удалось.

— Ваше императорское величество! Разрешите обратиться к Его высокопревосходительству. — обратился подбежавший к машине адъютант Русина.

— Обращайтесь! — Петр с интересом посмотрел на взволнованного капитана третьего ранга, который отдал честь, развернулся к своему непосредственному начальству и выпалил:

— В Кронштадте матросня подняла бунт! Попытались захватить корабли. Идут бои! Комендант Маниковский раздал оружие верным частям. Гвардейский экипаж полностью на стороне правительства!

— Кто поднял бунт? — спросил мгновенно побледневший адмирал.

— Матросы-анархисты, из резервистов, Ваше высокопревосходительство! Бунтари вышли под черными знаменами, им удалось захватить гаупвахту и прорваться к батарее Демидов.

— Адмирал! Действуйте! Даю вам все полномочия, дабы прекратить этот бунт! Вам нужны дополнительные силы?

— Так точно, Ваше императорское величество! Не помешает пехоты подбросить. — подумав минуту, сообщил Русин.

Адъютант регента подал Михаилу планшет с бланком приказа. Тот черкнул несколько строк и расписался.

— Первый и второй отдельные штурмовые батальоны передаются вам в распоряжение. Это надежные части, усиленные выпускниками юнкерских училищ. Действуйте!

[1] Жорж Морис Палелог служил послом в России с 1914 по 1917 год то есть, практически всю Первую Мировую войну.

[2] Фрэнсис Освальд Линдли — младший сын барона Натаниэля Линдли и титул отца не унаследовал.

[3] В РИ судьба «Имо» была не менее трагичной. В декабре 1917 года в Галифаксе корабль столкнулся с французским «Монбланом», на котором перевозили взрывчатые вещества. Галифакс был уничтожен. «Имо» выкинуло на берег. Его отремонтировали, но уже в 1921 он затонул в Атлантике.

Глава тридцать пятая

Петр демонстрирует, как следует давить бунт

Глава тридцать пятая

В которой Пётр демонстрирует, как следует давить бунт

Кронштадт. Полудредноут Российского императорского флота «Андрей Первозванный»

15 апреля 1917 года

К утру пятнадцатого апреля ситуация