— Может, он у дяди Юры в долг занимал, а сам не отдал? Шевели мозгами!

— Фиг ему, а не деньги. Он перед Юркиным отъездом заходил к нам, просил в долг. Дочка у него замуж вышла, скоро внук родится, хотел на кооператив занять. А Юра сказал, что нет, потому что он собирается машину менять, заказал уже. «Крайслер», что ли? Из Америки, короче. Слушай, — неожиданно оживилась она, — как думаешь, он ее уже оплатил? По идее, она же теперь мне должна достаться? Я могу на курсы пойти и права получить. Вон у Хохлова жена водит, у них «Жигули». И я могла бы.

Ларису эта идея захватила, и она продолжала тарахтеть без умолку. Леня молча наблюдал за ней пару минут, потом поднялся, подошел, молча обнял и припал к тете длинным жарким поцелуем. Никакого сопротивления не последовало.

— Ленька, ты даешь! Войти же мог кто угодно, хотя бы мать с Владькой. — Она с трудом переводила дыхание в его объятиях.

Леня это замечание проигнорировал и принялся щекотать губами уши и шею.

— Лар, Симановские слишком много о нас знают. Неплохо бы и нам что-то о них накопать. На всякий случай.

На этот раз до нее дошло.

— Думаешь, они могут на нас настучать? — Она вытаращила испуганные глаза и мгновенно забыла о плотских радостях.

— Не знаю. Но подстраховаться надо, — отпуская ее, проговорил Леонид. — Вот что. Мне сейчас надо съездить по делам, а ты подумай. Вечером обсудим.

Лариса мигом насторожилась.

— Куда это тебе надо? С девками по ресторанам?

— Лар, уймись. Во-первых, я не твой муж. — Расставить все точки лучше сразу, пока барышня не зарвалась. — Во-вторых, завтра похороны, и кто-то должен ими заниматься. Готовься, завтра утром повезу вас в город.

Похороны Юрия Барановского прошли торжественно. Было много народу, звучали красивые речи, у гроба росла гора цветов, семья принимала соболезнования. Наташка тоже. Они с Аськой сидели по левую руку от Ольги, и некоторые из тех, кто пришел попрощаться, подойдя к Наталье, забывали о законной супруге. Лариса бесилась, может, даже устроила бы сцену, но мама все время ее останавливала, да и Ленька был рядом, следил, чтобы она чего-нибудь не натворила. Но уж на поминках все было как надо. Туда поехали только свои, самые близкие, и, конечно всякое начальство — подходили, целовали руки. Лариса ради такого случая даже надела черное платье, очень эффектное, из тисненого кримплена, и волосы убрала в прическу. Выглядела шикарно.

Леонид расстарался: поминки были пышные, с икрой, осетриной — все как положено. Конечно, за ее счет, но тут уж жмотничать не годилось, нужно держать марку. К концу гости настолько забылись, что стали заказывать песни, и вовсе не покойником написанные. Какая-то шишка, не то из союза, не то из горкома, ее даже на танец пытался пригласить.

— Александр Владимирович, Бурко прибыл. Сами с ним побеседуете или мне допросить? — с надеждой спросил Толик.

— Сам. Зови.

Толик разочарованно кивнул. Через минуту явился с Бурко.

— Присаживайтесь, Павел Борисович, — холодно предложил майор.

Сегодня Бурко не выглядел беззаботным, скорее, собранным и настороженным.

— Итак, Павел Борисович, я по-прежнему жду, что вы подробно расскажете о цели вашего визита в Дом творчества композиторов второго июля, — начал издалека майор.

— Но я уже все рассказал. Приехал позагорать, искупаться.

— В самом деле? А у меня есть сведения, что вы приезжали к Ларисе Барановской за деньгами.

— За какими деньгами? — вытаращился Бурко.

— Вы проиграли в карты крупную сумму, тот, кому вы должны, на вас серьезно давил, достать деньги было неоткуда, и тогда вы вспомнили о Ларисе Барановской.

— Полная чушь.

— Вы приехали к ней и умоляли занять полторы тысячи. У Ларисы такой суммы не было, но вы не отставали, просили взять у мужа. Возможно, она даже согласилась. Но вот незадача: Барановский по приезде в Репино чуть не с порога объявил ей о разводе. Понятно, ей стало не до ваших проблем. Как вы узнали, что денег не будет? Лариса вам позвонила или вы ждали ответ в условленном месте? — Майор внимательно следил за выражением лица Бурко.

— Не понимаю, о чем вы говорите. Какие деньги? Какой развод?

— Павел Борисович, не стоит так глупо отпираться. У нас есть свидетели, видевшие вас на территории Дома творчества. Есть свидетели вашего проигрыша. О том, что вам срочно нужны деньги, известно всем в консерватории и Союзе композиторов. В ваших интересах перестать выкручиваться и начать говорить правду. Суд всегда учитывает факт чистосердечного раскаяния.

— Раскаяния? Да вы что, серьезно? — Бурко даже на стуле подпрыгнул. — Вы меня за уголовника принимаете? Я не убивал Барановского!

Теперь Павел Бурко вел себя естественно. Испуг, горячность, дрожащие руки — все было настоящим. Только до конца ли он честен? Здесь предстояло разобраться.

— Да, я приезжал к Ларисе просить денег — это что, преступление? Да, у нас с ней приятельские отношения. Но я не убивал Барановского, зачем? И вообще… Знаю, кто меня подставляет. Это Леонид с Симановским, да? У них, между прочим, не меньше поводов для убийства! Симановский всю жизнь другу завидовал. Крутился возле него, подачки принимал, а сам ненавидел! И жена его ненавидела. Все это знают. Поспрашивайте, поспрашивайте. Тамара в молодости мечтала за Барановского выйти, а он ее бросил. А муженек ее, неудачник и пьяница, всю жизнь Барановскому зад лижет. А недавно, — он захлебывался ненавистью, — Симановскому заказали музыку для новой постановки «Двенадцатой ночи» в Театре Ленсовета, а ему сейчас деньги позарез нужны, он мне сам говорил, когда я у него занять пытался. Так вот, Барановский узнал, явился на репетицию, когда Яков первый материал принес, раскритиковал все, назвал халтурой и отобрал заказ! А, каковы приятели? Симановскому оплеуха, а Барановскому как с гуся вода. Об этой истории всем хорошо известно, не думайте, что я вам какие-то тайны открываю. А полгода назад он программу Симановского для Ленконцерта зарубил, сказал «сырая». А у Леньки с дядей и вовсе отношения испорчены. Вы наведите справки о конкурсе в Минске, не поленитесь. Скандал был о-го-го, даже в газетах писали. Барановский с племянником с тех пор не разговаривал.

Майор с интересом слушал и краем глаза наблюдал, как Толик ведет протокол допроса.

— Что ж, вашу информацию мы обязательно проверим. Но сперва хотелось бы выяснить, как именно вы узнали, что Лариса Барановская не сможет занять вам денег. — Майор вернулся к главной теме разговора.

Выговорившись, Бурко как-то скис и сейчас сидел угрюмый и рассматривал собственные ботинки.

— Я действительно провел ночь у Ларисы. Мне нужны были деньги, и она обещала помочь. Утром я не уехал в город, а пошел на пляж. Мы договорились встреться возле «Репинской» около трех. Она не пришла. Я боялся идти в Дом творчества — не хотелось столкнуться с Барановским. Болтался неподалеку, смотрю — ее мать идет с ребенком. Подошел, поздоровался. А она на меня прямо-таки набросилась. Такая всегда тихая, слова не услышишь. А тут просто фурия. Это, говорит, все из-за тебя, кобель! Юрка Ларочку с ребенком бросить решил, на развод подает. А все ты виноват, из-за тебя, подлец, ребенок будет сиротой расти. Соблазнил мою девочку, подонок. Это Лариса-то невинная девочка! — не удержался Бурко от сальной улыбки. — Еще каких-то гадостей наговорила. Я понял, что ждать нечего, и в город поехал.