– Потом узнаешь.

– Проведу.

Постройки во дворе ничем от других хозяйств не отличались. Справное домовладение, чувствуется рука хозяина. Его мастерская за избой была. Фактически – еще одна изба, только поменьше жилой. Зашли в избу, хозяйка занавеску отдернула. За ней – светелка девичья. Там же сама Ярина сидит. Как только узрел ее Первуша, сразу понял – чахнет. Не очень худа, пожалуй – стройна. Но кожа бледная, почти полупрозрачная и глаза отрешенные, вроде печали ее гложут. Да какие печали в семнадцать лет? Сверстницы-подружки о парнях в ее возрасте шепчутся, прихорашиваются, в глазах огонь, жажда жизни. А у Ярины глаза снулой рыбы. Поздоровался Первуша, в ответ прошелестело едва слышно:

– И тебе долгих лет.

Голос-то где потеряла? Не на гулянках же сорвала? Девчонки собираются на посиделки, рукоделием занимаются, песни поют. По словам Матрены, дочь вовсе с подругами не общается, хотя раньше подруг много было, хохотушкой была.

– Ярина, болит у тебя где-нибудь?

– Нет, здорова я.

– А что же с подружками на посиделках песни не поешь?

– Неинтересно с ними.

Вот те на! Первуша Матрену под локоток взял, из светлицы вывел, да во двор.

– Давно с ней так?

– Кто знает? Приметила я на Масленицу широкую. Народ веселится, блины ест, пляшет, песни горланит. А она постояла, посмотрела немного да и домой направилась. Я подумала – занемогла, вдруг краски у нее. А только наблюдать за ней стала. Совсем затворницей сделалась, рукоделие из рук валится. Отец-то недоволен: кто такую тень безрукую замуж возьмет?

Первуша с подобным не встречался, в некоторой растерянности был. Обнадеживать Матрену не стал:

– Случай сложный. Мне подумать надо.

– И! А говорили – знахарь знатный.

Матрена разочарована была, губы поджала. Первуша откланялся, на хутор отправился. Пропащий день, без пользы. В Ермилки десять верст, обратно столько. На одну дорогу времени ушло столько, а толку? Вот озадачился всерьез. Почему жизнь подбрасывает загадки? Пока шел, перебирал в памяти все, что Коляда о болезнях-немочах говорил. Близко похожего нет. Впрочем, учитель мог просто не успеть обо всем рассказать, думал – многие лета впереди. Но ведь и причина для всего быть должна. Почему доселе здоровая и веселая девушка превратилась в полусонное создание, которому ничего не интересно – подружки, парни? И до истоков этой немочи надо обязательно докопаться, дознаться, поправить. Немного времени у него есть. Коли мать заметила проблемы после Масленицы, фактически несколько месяцев прошло, стало быть, завтра девица не умрет. Но поторапливаться надо, это ясно.

Купава, как всегда, вопросов не задавала. Пообедали вместе, Первуша на лавку улегся. Учитель так тоже делал, когда трудную проблему решал. Говорил – думается легче. Первуша все привычки Коляды перенял, сам того не осознавая. Болезнь ее одолела? Так не болит у Ярины ничего, сама говорила. Но чувствовал Первуша – скрывает что-то девушка. Неразделенная любовь? От подружек бы не пряталась, а может быть, и с матерью поделилась. Почему из избы не выходит? Есть в деревне кто-то, кого она боится, не хочет встречи? Так деревня невелика, все на виду, кроме того, все при деле, при работе. Если бы кто волшбой черной занимался, селяне бы знали. С какого боку подстроиться, Первуша не знал, был в тупике. Но отступать не привык. Еще Коляда говаривал – чем труднее задача, тем интереснее решать, тем больше удовлетворение. Если смог выполнить, стало быть, достиг определенного уровня, поднялся на новую ступень, вырос в мастерстве. Весь вечер прикидывал, что же могло быть?

Вечером, перед сном, во двор вышел, свежим воздухом подышать, почувствовать ароматы ночных трав. Ночью свои цветы распускаются, та же фиалка. И запах другой, не как днем. Голову поднял, на темном, ясном небе звезды сияют. Луна почти полная, еще день-два, и совсем круглая будет.

Так, стоп! Какая-то неясная догадка. Близится полнолуние. Не с этим ли связана немочь Ярины? В полную луну вся нечисть оживляется, козни строит. Правда, Матрена о периодическом ухудшении здоровья дочери не упомянула, а Первуша целенаправленно не выспрашивал. Решил – утро вечера мудренее, спать надо, а со свежей головой и мысли толковые появятся.

За завтраком Купава спросила:

– Али еда тебе моя не нравится?

– С чего решила?

– Без аппетита ешь, и вроде как здесь и не здесь, взгляд отсутствующий.

– Думки одолевают, болящая непонятная, вчера ее навещал.

– Выбрось из головы.

– Ты что! Никак невозможно. Помочь ей должен.

Купава на пасеку ушла. Скоро медосбор, днями уже. Работы с пчелами много. Часть сот оставить пчелам для сытой зимовки надо, другие – на медогонку. Тут иной раз помощь Первуши требовалась. Медогонка – на бочку походит, с боку ручка. Соты внутрь помещают, ручкой соты крутят, мед из них стекает. Ложкой только собирай. Крутить сила нужна, Первуша помочь не против. Но на запах выкачанного меда пчелы слетались. Тут уж Первуша убегал. Не сложилась дружба с трудолюбивыми насекомыми, а Купаву они не трогали.

Оставшись один, Первуша Вещую книгу достал. Ответа на вопросы она не даст, как и помощи. Но хоть посмотреть можно, что с Яриной происходило. Наговор прочитал, сосредоточился, мысленно несколько раз повторил: «Ермилки, Ярина».

Открыл обложку. Зимний вечер, снег падает. Парень с девушкой идут по деревенской улице. Первуша глазами впился в видение. Так это же Ярина! Румяная, веселая, хохочет. На теперешнюю не похожа, сейчас только тень. Остановилась парочка у ворот. Первуша опознал избу за воротами, хозяйство ее родителей. Парочка целоваться стала. Поцелуи долгие, жаркие. Ярина парня к себе прижимает, видимо – люб он ей, иначе бы отталкивала. А парень платок на Ярине развязал, ушко целует, шею. Да вдруг в нежную кожу на шее и впился. А у девушки улыбка счастливая с уст не сходит, боли не чувствует. Вот оно что – упырь! Откуда силам у девицы взяться, если нечисть кровь высасывает? Первуша в лицо парня вгляделся, стараясь черты запомнить. Молод, лет двадцати, черты лица правильные, красив даже, чернобров. Кожа бледновата, так объяснимо это, упыри солнца не переносят, загара у них не бывает. Ужель Ярина не понимает, что такая любовь гибельна? Рассталась парочка, Ярина в избу юркнула. Парень по зимнику в соседнюю деревню отправился, в крайнюю избу зашел. Видение потемнело, исчезло. Первуша книгу бережно закрыл. Знал об упырях и вурдалаках от Коляды, но сам видел его самого впервые, пусть и на картинке живой.

Упырь солнца боится, но не гибнет от его лучей. Лучше всего избавиться от упыря – прочитать Молитву Честного Креста, святой водой упыря окропить. А начнет его корежить, так серебряным крестиком осенить или осиновый кол в грудь вбить. Тут ему и конец придет. А с Ярины морок спадет, что упырь на нее напустил. До той поры говорить что-нибудь бесполезно, все отрицать будет, полностью подчинена воле чужой. Да и одна ли Ярина в возлюбленных упыря? В каждой из окрестных деревень такая девица у нечисти быть может. Жизненные силы он из них забирает вместе с кровью. Понятно, памороки девицам забивает словами ласковыми, проникновенными. Затмевает разум, под свое влияние уводит, безвольными и послушными делает.