Теперь Дуглас понял, почему его так упорно тянуло сюда всюнеделю и сегодня тоже. Здесь все прочно, незыблемо, установлено раз и навсегда,все заранее известно, ясно и непоколебимо, всегда неизменно сверкают серебряныещели автоматов, восковой герой неизменно поражает кинжалом ужасную гориллу,спасая совсем уж восковую героиню; стоит опустить в щелку пенни — и замаленьким окошком, под одинокой голой электрической лампочкой неизменноначинает разматываться узкая пленка, и начинается погоня — отчаянно мчатсяотчаянные бандиты, только чудом не попадая то под автомобиль, то под трамвай,то под поезд, вечно кидаются с волнолома в океан, но, конечно, не тонут, потомучто опять и опять им надо мчаться навстречу автомобилю, трамваю, поезду, сноваи снова нырять все с того же знакомого-перезнакомого волнолома. Вечные инеизменные замкнутые мирки, грошовые аттракционы, которые пускаешь в ход, чтобыповторились те же неизменные, привычные заклинания и обряды. Только пожелай — ипесчаный ветер подхватит братьев Райт, и вот они парят на крыльях «Китти Хоук»;только пожелай — и Тедди Рузвельт выставит напоказ все свои зубы вослепительной улыбке; отстраивается и горит, горит и отстраиваетсяСан-Франциско — до тех пор, пока в ненасытную глотку автоматов летят жаркие отпотных ладоней медяки.

Дуглас огляделся — как знать, что тебя ждет в этом ночномгороде, что может случиться через минуту? Днем ли, ночью ли, здесь слишком малощелей, куда можно сунуть монетку, слишком мало попадает тебе в руки карт, покоторым можно прочитать свою судьбу, и даже в тех, которые прочитаешь, почтиникогда нет никакого смысла. Здесь, в мире людей, можно отдать время, деньги,молитву — и ничего не получить взамен.

А там, в Галерее, можно подержать в руках молнию — на тоесть электрическая машина «Попробуй вытерпи!»: если раздвинуть ее хромированныерукоятки, электрический ток ужалит как оса, обожжет и прошьет, точно иглой,твои содрогающиеся пальцы. А вот силомер: стукни кулаком по мешку с опилкамиизо всех сил — и сразу видишь, сколько сотен фунтов найдется у тебя в мускулах,чтобы ударить, если понадобится, по всему миру. Или еще — стисни руку робота ипопробуй — кто кого, чья рука скорей опустится; тогда зажгутся лампочки хотя быпосередине кривой черты, взлетающей на доске с цифрами, а если вспыхнетфейерверк на самом верху — значит, ты даже сильней робота.

Словом, в Галерее всегда знаешь, что получится из каждоготвоего шага, чего ждать от каждого автомата. И уходишь оттуда успокоенный, какиз какого-то вновь обретенного храма.

А теперь? Как же теперь?

Колдунья еще двигается, но молчит и, пожалуй, скоро совсемумрет в своем прозрачном гробу. Дуглас взглянул на мистера Мрака — тот дремал,словно бросая вызов всем мирам, даже своему собственному. Когда-нибудь все этипрекрасные механизмы заржавеют, потому что некому за ними заботливо ухаживать;бандиты и сыщики раз и навсегда застынут на бегу, наполовину погрузившись возеро или наполовину увернувшись от колес паровоза, братья Райт так и неподнимут в воздух свой летательный аппарат…

— Том, — сказал Дуглас, — надо посидеть вбиблиотеке и все как следует обдумать.

Они пошли по улице, опять и опять передавая друг другу белуюпустую карту.

Они посидели в библиотеке, в притененном свете ламп подзелеными абажурами; потом вышли, уселись верхом на каменного льва и долгосидели, хмурясь и болтая ногами.

— Старик Мрак только и делает, что кричит на нее дагрозится убить.

— Как же ее убить, Дуг? Она ж никогда и не была живая.

— Он-то с ней обращается так, будто она живая иликогда-то была живая. Орет на нее, вот ей и надоело. Или, может, не совсем надоело,а просто она подает нам тайный знак, что ее жизнь в опасности. Может, тутневидимые чернила или лимонный сок! Наверняка тут что-то написано, только онане хотела, чтобы мистер Мрак увидал — вдруг бы он вздумал посмотреть, пока мыеще не ушли? Постой-ка! У меня есть спички!

— С чего бы это она стала нам писать, Дуг?

— Держи карту! Ну-ка…

Дуглас чиркнул спичкой и быстро провел ею под картой.

— Ой! Не жги мне пальцы, Дуг, на них-то ничего ненаписано!

— Вот видишь! — с торжеством закричал Дуглас. И всамом деле, на белом квадратике проступили тонкие, чуть заметные линии, какбудто невероятно перепутанные письмена… слово, два, три…

— Она горит! — взвыл Том и уронил карту.

— Наступи ногой!

Но пока они вскочили и начали топтать каменную спину старогольва, карта успела превратиться в горстку пепла.

— Дуг! Теперь мы никогда не узнаем, что там было!Дуглас задумчиво глядел на свою ладонь, на теплые черные хлопья.

— Нет, я видел. Я помню все слова.

Пепел с еле слышным шелестом разлетелся с его руки.

— Помнишь, мы весной видели в кино комедию проБыстроногого Чарли? Там тонул француз и все время кричал одно словопо-французски, а Чарли никак не мог его понять: «Secours! Secours!»[6]. А потомкто-то сказал Чарли, что это значит, и он прыгнул в воду и спас француза. Нувот, я своими глазами видел на карте это слово — «Secours!».

— Зачем же ей писать по-французски?

— Чтобы мистер Мрак не понял, дурень!

— Дуг, это был просто водяной знак, он только сталвиднее, когда карта нагрелась… — Тут Том увидел лицо Дугласа и запнулся. —Ладно, не злись. Там было что-то вроде «секу», верно. Но ведь были и другиеслова…

— Там еще стояло… «Мадам Таро». Том, я все понял!Когда-то, очень давно, и правда жила такая мадам Таро, она былагадалка-предсказательница. Я один раз видел ее портрет в энциклопедии. К ней совсей Европы съезжались люди, и она предсказывала им судьбу. Том, ну неужели тыеще ничего не понял? Ты думай, думай хорошенько!

Том снова оседлал льва и поглядел вдоль улицы туда, гдемерцали огни Галереи.

— Что ж, по-твоему, это и есть самая настоящая мадамТаро?

— Ну ясно! Снаружи стеклянный ящик, а в нем пропастькрасного и голубого шелка, а там — воск, уж такой-то старый, наполовинурастопился, а внутри — она! Может, ее когда-то кто-то приревновал иливозненавидел, вот и залил ее всю воском и навсегда засадил в этот ящик, и онасотни лет переходила от одного злодея к другому и наконец очутилась здесь, унас, в Гринтауне, штат Иллинойс, и чем бы гадать королям всей Европы, работаеттеперь тут за медные гроши!

— А разве мистер Мрак — злодей?

— Конечно! Имя — Мрак, рубашка черная, штаны черные игалстук черный. В кино злодеи всегда одеты во все черное, разве нет?