– Принял…– отвечаю я. Мои жадные растопыренные пальцы тянутся вперед, к стайке разлетающихся в стороны серебристых рыбок.

«Цель захвачена… преследую… помехи… цель потеряна… есть контакт… сближение… подрыв… цель поражена… облучение радаром наведения, пеленг 63… рекомендации – увеличить скорость… задействую имитатор… имитатор отошел штатно… обнаружен пуск… одна единица… групповая цель, вектор 20 – 60…»

Я втягиваю опустевшие пилоны. Скорость растет, но мне словно не хватает воздуха. Кажется, что я плетусь, как черепаха, по сантиметру в минуту. Мельтешение помех от десятка вражеских «птичек» превращает небо в тучи злобных черных мух.

«Запас имитаторов исчерпан… средства постановки помех задействованы… рекомендации – увеличить скорость…»

Сейчас я выскочу из собственной шкуры. Температура обшивки угрожающе растет. Что-то внутри меня разлетается с хрустальным звоном. Часть индикаторов перед глазами наливается оранжевым. Дикий и совершенно неэстетичный узор. И вдруг – все кончается. Я все еще тащу за собой пушистый белый хвост, но противник уже далеко внизу. Я пробкой выскакиваю из атмосферы. И навстречу мне, страхуя, летит пара «Зонтиков». Закладывают вираж над моей головой. Пристраиваются сзади и снизу. Белая точка в черноте растет. Вот она уже больше окружающей россыпи звезд. Вот она приветливо распахивает посадочный створ. Я гашу скорость. Я толстогубой рыбиной заглатываю посадочный луч. Магнитный захват касается меня, волочет к борту, проворачивая на ходу вокруг оси, словно рассматривая, и стискивает все крепче. Громадина борта снова заслоняет мир. Я втягиваюсь в ослепительное нутро.

«Пятьдесят метров… десять… пять… два… касание… посадка. Полетное задание выполнено, имеются повреждения, расход топлива – 80 процентов, расход боеприпасов – 100 процентов»,– бормочет бортовая система.

Я глупо улыбаюсь, выныривая из железного плена. Ченг помогает мне выбраться из кабины. Придерживает на трапе. Один из техников сует мне в руку дымящуюся в ледяном воздухе ангара чашку. Я глотаю, обжигаясь, и не чувствую вкуса. Палуба под ногами подрагивает от гула механизмов. Насыщенный химией воздух кажется мне волшебным напитком. Я набираю его в себя до упора, до боли в легких, раздув ноздри, как волк. Я вернулся домой.

– Как машина? – спрашивает Ченг. Во взгляде его – затаенная тревога.

Я снова присасываюсь к горячей кружке. Молча показываю большой палец. Ченг скупо улыбается. Кажется, с облегчением. Маслопупы в грязных пурпурных жилетах подкатывают электрозаправщик. Вытягивают шланги. Механики отваливают целые пласты борта, копаются по пояс во внутренностях. Парень в красном поднимает лицевую пластину, разворачивает передвижного диагноста под распахнутыми створками оружейного отсека. Втыкает пучки проводов в черную глубину. Где-то взревывает предупреждающий баззер. Раскрашенный красными полосами «Москито» тянут к катапульте. Война идет своим чередом.

Комната для инструктажа напоминает муравейник. Хмурый Крамер сидит за своим железным столом, подперев щеки кулаками, и молча наблюдает за творящимся в отсеке бедламом.

– Я на такое не подписывался! – громко заявляет Герб.– Ладно, хрен с ним, пускай будет война. Но по всем правилам: нормальный эскорт из истребителей, подавление ПВО, обеспечение господства в воздухе. Это ж не контракт – кабала голимая! Ни тебе нормальной техники, ни боеприпасов. Тактика – отстой. Каждый вылет – как на убой.

Его высказывание комментируется согласными кивками голов. Дружные восклицания: «В точку! Дерьмо, не контракт!» Вокруг много народу собралось. И новички и ветераны. Йозас рядом со мной сидит молча. Даже безучастно. Смотрит в переборку. Привык, наверное. Или просто устал. Иногда, когда кто-то из новеньких особенно резко высказывается, Йозас кривовато усмехается. Совсем невесело. Будто знает больше всех нас.

– Полковник, мы хотим, чтобы вы потребовали от компании принятия мер для обеспечения безопасности полетов,– поднимается Борислав.

Петро переводит взгляд на него. Молчит.

– Крамер, черт подери, какого хрена вы тут из себя изображаете? – ярится Герб.

– Полковник, согласитесь, наши требования вполне разумны,– вновь говорит Борислав.– Небольшие дополнительные затраты окупятся увеличением производительности.

Крамер задумчиво кивает. Мне кажется, кивает он не потому, что согласен с Бориславом. Просто манера думать у него такая. И думает он сейчас, что с нашим стадом делать.

– Питание – дерьмо! – выкрикивает кто-то.

– Самолеты – тоже! – поддерживает другой.

– Женщин нет!

– Даже пива на борту не продают!

– Плата за риск отсутствует! За сбитые самолеты – тоже.

– В каютах душ работает кое-как! Вода холодная.

– Расфигачить авианосцы к чертям, а потом и летать!

– Страховка смешная!

– На борту холодно!

– В общем, надули нас, парни! – громко заключает Герб, вызывающе глядя на Крамера.– Или обеспечивай условия, командир, или летай себе один, сколько влезет.

Тот встал наконец. Крики потихоньку смолкли. Все уставились на него, ожидая, что он скажет. Никому не хотелось тут за просто так помереть. Даже таким синюшникам, как наша команда. И мне тоже. То, что я увидел, здорово отличалось от условий, в которых я летал раньше. Даже на войне. Спору нет, мы всегда рискуем, и каждый вылет для пилота может стать последним. Отрываясь от палубы, мы ведем свою войну со всем миром один на один, и за этот риск нам и платят. Но ведь мы еще и ценное имущество сами по себе. И я не привык, чтобы нами распоряжались так, словно мы какая-то рабочая команда из инженерного батальона.

– Значит так… господа.– «Господа» прозвучало с изрядной иронией.– Вы все подписали контракт. Короткий, всего на три месяца. Платят вам исправно, каждый день на ваш счет падает оговоренная договором сумма. Бытовые условия, оговоренные контрактом, обеспечены. Никто не обещал райской жизни. Мы не правительственная структура, лишних средств у компании нет. Настоятельно рекомендую всем успокоиться и выполнять свои обязанности с подобающим рвением. За переработки и сверхнормативные вылеты компания платит премиальные. И довольно неплохие. Так что вам только и остается, что немного напрячься и потерпеть три месяца. Сносно при этом заработав. Женщины в команде есть. Знакомство с ними и добровольные интимные связи не возбраняются. Могу также предложить офицерскую сауну. Она в рабочем состоянии…

Его слова потонули в выкриках. В отсеке опять начали шуметь. Кто-то вскочил на ноги. Пнул в досаде ни в чем не повинное кресло перед собой. Кто-то громко вспомнил интимное знакомство с бабушкой уважаемого командира. Йозас снова усмехнулся.

– Вот сейчас,– сказал он непонятно.

Входные люки с двух сторон уползли вверх. Через пять секунд перед нами и позади нас стояли шеренги охранников. Лицевые пластины опущены, в руках мерцающие разрядами шоковые дубинки. Точно – военно-морская полиция. Все ухватки их. «Криэйшн» и тут не отошла от своих традиций. Набрала ветеранов посвирепее, чтобы не тратиться на обучение.