от троцкистов. Но, признавая ее формально, они вместе с тем отрицают те пути и средства, без которых невозможно вовлечение крестьянства в дело построения социализма. Они не хотят признавать, что совхозы и колхозы являются основным средством и “столбовой дорогой” вовлечения основных масс крестьянства в дело построения социализма. Они не хотят признавать, что без проведения в жизнь политики ликвидации кулачества как класса невозможно добиться преобразования деревни на началах социализма. Они думают, что деревню можно перевести на рельсы социализма втихомолку, самотеком, без классовой борьбы, путем одной лишь снабженческо-сбытовой кооперации, ибо они уверены, что кулак сам врастет в социализм. Они думают, что главное теперь не в высоких темпах развития индустрии и не в колхозах и совхозах, а в том, чтобы “развязать” рыночную стихию, “раскрепостить” рынок и “снять путы” с индивидуальных хозяйств вплоть до капиталистических элементов деревни. Но так как кулак не может врасти в социализм, а “раскрепощение” рынка означает вооружение кулачества и разоружение рабочего класса, то выходит, что правые уклонисты на деле сказываются на точку зрения отрицания возможности вовлечения основных масс крестьянства в дело построения социализма»[62].

Формальное признание правыми возможности построения социализма в одной стране было маскировкой бухаринцев-рыковцев. Они не могли открыто выступить против ленинско-сталинской теории построения социализма в одной стране, потому что сразу разоблачили бы свою реставраторскую сущность.

Ведь бухаринцы-рыковцы начали борьбу против партии всего через несколько месяцев после того, как партия разгромила на XV партийном съезде троцкистов.

Поэтому атаки бухаринцев-рыковцев на ленинизм, на генеральную линию партии прежде всего были направлены против путей и средств борьбы большевистской партии и трудящихся масс СССР за социализм. Известно, что путь действительной борьбы за социализм – это путь классовой борьбы. Бухаринцы-рыковцы стали на антиленинские, антипартийные позиции именно в этом коренном вопросе.

«Основное зло правого оппортунизма, – говорил товарищ Сталин, – состоит в том, что он разрывает с ленинским пониманием классовой борьбы и скатывается на точку зрения мелкобуржуазного либерализма»[63].

Мелкобуржуазные либеральные взгляды бухаринцев-рыковцев были развиты главным образом Бухариным в его «теории» врастания капиталистов в социализм еще в 1925 году.

Вот что писал тогда Бухарин: «…Основная сеть наших кооперативных крестьянских организаций будет состоять из кооперативных ячеек не кулацкого, а “трудового” типа, ячеек, врастающих в систему наших общегосударственных органов и становящихся таким путем звеньями единой цепи социалистического хозяйства. С другой стороны, кулацкие кооперативные гнезда будут точно также, через банки и т. д., врастать в эту же систему; но они будут до известной степени чужеродным телом, подобно, например, концессионным предприятиям»[64].

Товарищ Сталин, разоблачая в 1929 году «…всю глубину отхода т. Бухарина от марксистской теории классовой борьбы подчеркивал, что “соль всей цитаты состоит именно в последней фразе о концессионерах”».

«Ибо, – говорил товарищ Сталин, – если концессионеры ставятся на одну доску с кулаками, а кулаки врастают в социализм, то что из этого получается? Из этого получается только одно, а именно, что концессионеры также врастают в социализм, что не только кулаки, но и концессионеры врастают в социализм…Капиталисты города и деревни, кулаки и концессионеры, врастающие в социализм, – вот до какой глупости договорился т. Бухарин, нет, товарищи, не нужно нам такого “социализма”, пусть возьмет его себе т. Бухарин»[65].

Как же характеризовал Бухарин отношение капиталистов к диктатуре пролетариата и к социализму.

«…Предположим, перед нами зажиточный крестьянин, имеющий лишнюю деньгу, желающий накоплять, куда он вносит эти деньги? – В сберегательную кассу, связанную с нашими государственными банками. Крестьянин заинтересован, таким образом, в прочности нашего банка, в прочности нашего государственного режима. Заинтересован очень прочно. А если этот банк дает ему через его кредитную организацию более дешевый кредит, чем бывало при царе, то заинтересованность растет все больше»[66].

В другом месте Бухарин писал:

«Капиталистическая головка как элемент государственного капитализма будет втягиваться в нашу систему и будет преодолена, переработана и вытеснена в процессе нашей хозяйственной борьбы, нашей помощи другим слоям деревни. Так я представляю себе картину того развития, которое нам предстоит»[67].

Таким образом, по Бухарину оказывалось, что капиталисты заинтересованы в сохранении и укреплении диктатуры и пролетариата и социалистического строительства.

Классовую борьбу в условиях диктатуры пролетариата Бухарин считал преходящим фактом, зависящим от неполадок нашего аппарата.

«…Точно так же меняется форма классовой борьбы и в дерев не. Правда, то тут, то там классовая борьба в деревне вспыхивает в прежних своих проявлениях, причем это обострение вызывается обычно кулацкими элементами. Когда, например, кулаки или наживающиеся за чужой счет и пролезшие в органы советской власти люди начинают стрелять по селькорам, это есть проявление классовой борьбы в самой острой форме. Однако такие случаи бывают обычно там, где еще советский местный аппарат является слабым. По мере улучшения этого аппарата, по мере укрепления всех низовых ячеек советской власти, по мере улучшения и усиления местных деревенских партийных и комсомольских организаций такого рода явления будут, как это совершенно очевидно, становиться все более редкими и в конце концов бесследно исчезнут»[68].

В перспективе Бухарин видел потухание классовой борьбы.

«…Мы переживаем такой момент, когда у нас классовые противоречия, особенно в деревне, обостряются.

Они будут обостряться до тех пор, скажем, пока мы не найдем в распоряжении нашего государства такого рода, такой степени и такого количества материальных благ, говоря простым языком, – денег, которыми мы могли бы поднять настолько высоко коллективное хозяйство бедноты и кооперированное хозяйство середняка, что подвели бы его жизненный уровень на высокую ступень развития, при которой кулак не будет являться экономически мощной силой по сравнению с этими оперившимися благодаря нашей помощи хозяйствами, ставшими на путь большего или меньшего обобществления. Тогда начнется другая полоса, тогда классовая борьба начнет утихать»[69].

Пролетарскому государству Бухарин рекомендовал установить мирные отношения с кулаком.

«…B своем собственном государстве рабочий класс, после того как он отбил все нападения врагов и обеспечил мирную строительную работу, уже не проповедует внутри страны граж данской войны, а проповедует внутреннее замирение»[70].

Иной рекомендации не могло и быть, поскольку кулаки, как утверждал Бухарин, были заинтересованы в сохранении советской власти, а советская власть, с другой стороны, должна была, по словам того же Бухарина, получать ресурсы от кулацкого накопления для хозяйственного подъема всей массы крестьянства.

Бухаринцы-рыковцы рассчитывали на рост кулацких, капиталистических хозяйств, фермеров на советской почве.

«…Мне кажется, заявлял Бухарин, что кулак в старом смысле должен действительно отходить на задний план, он обречен на слом, а то, что будет расти в качестве верхушки – кулак нового типа (называйте его