сейчас раковина, встретив «соотечественника», делится их общими эмоциями? Ведь откуда-то Ира знает, что они вышли из одного водоёма? Откуда, если впервые в жизни видит ахубада и ни разу не была на озере Чагъери?! Просто раковина знает. Забавный питомец, да? Музыкальная шкатулочка?

— Откуда он у вас? — спросила она подошедших одарённых, не сводя глаз с поистине жуткого создания.

— Чудом. Его мелким выловили. Случайно. Это первый ахубад, который попал в руки наших учёных. Мы надеялись выяснить неизвестные доселе тайны озера и найти надёжное средство защиты от этих зверей.

— Нашли?

— Увы.

— Так почему он ещё здесь?

Ире собственный вопрос показался странным. Разве кто-нибудь будет отпускать животное из зоопарка только потому, что завершены все исследования и проведены все наблюдения? Но что-то внутри сложило мысль именно в такие слова. И чувствовалось, что они не принадлежат ей. Словно кто-то её устами задал вопрос: «Вы получили что хотели. Зачем продолжаете мучить?»

Да что же это такое?! Откуда эти мысли?! Накатил липкий страх. Опять оказаться под властью непонятных сил, опять не контролировать эмоции и чувства!

«Варн!» — паника вылилась в странную реакцию: хлоп! — и её словно накрыло крышкой. Будто она наспех накинула одеяло на голову, чтобы не видеть ничего страшного вокруг. Как ребёнок, что боится монстров под кроватью. Куплетик взвыл белугой, а ахубад раскрыл пасть, полную зубов, напугав Иру до помертвения. По той стороне стекла скользнул длиннющий язык в крупную пупырышку с тонкими отростками-жгутиками.

Вокруг заискрили вспышки: одарённые опомнились, кто-то приложил руки к стеклу, посылая волшебное течение сквозь него в воду. Живительный свет окутывал монстра, но он не двигался с места. Всё так же прилип к стенке аквариума, водя по нему языком.

Ира не могла отвести от него взгляд. Чего же ты хочешь?!

Вломившегося в двери Варна Ира не увидела, а почувствовала. Послышались рассерженные возгласы — он сбил кого-то. Секунда, и лапа обернулась вокруг её грудной клетки и оттащила подальше, что вызвало ещё один тоскливый плач раковины. Амелуту шарахнулись в сторону, стараясь убраться подальше от нир-за-хар, оставляя ящера и его наездницу вдвоём.

«Что происходит?! Что ты тут опять устроила, самка! На минуту оставить нельзя!» — Варн был рассержен, ощущая, как её страх гуляет и по его чешуе тоже.

«Варн, он вещает! Я слышу его! Но как-то странно… Ему что-то надо, но я не могу понять, что именно!»

«Вещает?! Это же просто зверь. Они не могут вещать! И отойди подальше! Эта тварь опасна. Именно такие порвали крылья Марну!»

Ира захлебнулась гневом ящера и ужасом. Такие же создания ранили сына вожака?! Сглотнула ком в горле. И начала дёргать пальцами, потому что Куплетик раскалился на максимум. Это чувствовалось почти угрозой, на грани. Словно он предупреждал, что если она не подойдёт к аквариуму, то дальше будет только больнее.

Аккуратно выпутавшись из объятия, она вернулась к стеклу. Варн не остановил её, полный изумления.

«Это же… похоже на наш Круг…» — донеслась до неё мысль.

Она вспомнила, как ящеры сидели, держась за руки, и как мысли стали одни на всех. Проникновение с желанием помочь, узнать и приблизиться. Получается, что раковина хочет именно этого? Круга? Связать, рассказать, донести?

Она неуверенно подняла руку и коснулась стекла. Ахубад убрал язык и закрыл пасть, спустившись ещё ниже, прямо к её ладони.

Иру снова терзала тоска. Множество слов, но языка она не понимала. Ей говорили, но она не способна была перевести. Тоскливый плач Куплетика вторил её бессилию.

«Варн…» — позвала она.

Никто, кроме него, не мог помочь понять. Она лишь придаток, проводник чужой силы. Вещание доступно ей в урезанном варианте — лишь то, что досталось от братания. Только нир-за-хар в их кругу мог сделать это странное общение понятным. Но она не могла настаивать. Он помнит, он злится. Его потеря слишком велика. Требовать, настаивать было бы низко.

Минуты шли. Плач раковины заставлял дёргаться всех одарённых, подошедших посмотреть на невиданное зрелище. У них горели глаза, но резкий жест Микку Рохана прервал всякие попытки задать вопросы.

Внезапно Ириной ладони, поверх надрывающегося моллюска коснулась когтистая лапа. Круг резко замкнулся, и вещание, как стихия, поднялось волной. Она всё ещё не понимала ни слова, но чувствовала, что Варн погружён в диалог и знает значение каждой набегающей волны.

Разорвал «разговор» не он. Ахубад извернулся и, уйдя в бросок, поплыл к центру аквариума и завертелся там, сложившись в непрерывно движущийся клубок.

Варн убрал руку.

— Он и правда просто зверь. Он общается не вещанием, а какой-то… оборванной его формой. А эта твоя музыкальная штуковина способна слышать эти волны и откликаться на них. Он…

— Что он хотел?

Варн сжал кулаки. Его взгляд пронзал толщу воды, такой резкий, что лишний раз порадуешься, что среди его нечеловеческих навыков нет умения превращать в камень, подобно горгоне Медузе. Он несколько раз открыл и закрыл рот, чуть приподняв губы, так что блеснули клыки, резко выдохнул. По шкуре поползло раздражение. Ответил, выделяя почти каждое слово, будто старался не забыть везде поставить ударение.

— Домой. В нём заложен какой-то совершенно дикий инстинкт защиты. Такой разве что у самки по отношению к детёнышам бывает! Этот инстинкт развивается вместе со взрослением и требует выхода. Защита территории. Защита чего-то на этой территории. Его корёжит от невозможности подчиниться этому инстинкту. Он вырос в ящике и ни разу в жизни не имел возможности поддаться этому чувству. Защитить.

— А что он должен защищать? — спросил стоявший рядом последователь Хараны.

— А тени его знает. Что-то из озера. Может, свою стаю, может, свою самку, может, просто озеро как таковое. Говорю же — это не язык! Он не мыслит разумно. Не облекает желания в слова. В нём говорит зверь, и я понимаю его только потому, что сам тоже имею в себе Зверя. Вам лучше прикончить его.

Ира дёрнулась от макушки до пальцев ног.

— Что ты такое говоришь, Варн?!

— Он умирает. Инстинкт пожирает его изнутри. Он у вас ведь уже бросался на собственный хвост? — спросил он одарённых.

— Да, седмицы две назад, — ответили ему. — Еле успокоили.

— Это только первый шаг. Скоро он начнёт беситься, с каждым разом причиняя себе всё больший и больший вред. Пока сам не прервёт свою жизнь. Уже начал. Он должен либо исполнить то, для чего рождён, либо сдохнуть. Второе милосерднее, особенно если сделаете это быстро.

Ира дрожащими пальцами прижала к себе раковину. Только сейчас она присмотрелась к хвосту ахубада и различила на нём рваные полосы, едва