– Но разве женщины и так не давали обет целомудрия?

– Монахини – да, послушницы еще нет, и, конечно, молодые женщины в интернате тоже нет. Там жили практически только умственно и физически отсталые девушки, а по представлению Констанс, умственно отсталые люди более похотливы – и тем жестче было… хм, так сказать… лечение.

– О боже, – вырвалось у Сабины.

– Я не хочу приукрашивать или преуменьшать серьезность того, что сделала настоятельница, – пояснил патер. – Это были темные времена, и мы не гордимся тем, что происходило в парнике.

– В парнике? – переспросила Сабина. – Где выращивают растения?

Патер кивнул:

– В то время так называли интернат, потому что здание имело частично стеклянную крышу и там выращивали цветы.

– Если настоятельница вам все это рассказала… – вмешалась в разговор Тина, – почему вы не сообщили в полицию?

Патер сглотнул, сжал губы.

– Тогда бы здесь начался ад кромешный, если вы позволите мне эту игру слов. – Он посмотрел на письменный стол, где лежал ноутбук. – Я почти закончил свою диссертацию. Наверное, для вас это звучит странно, но я вложил в нее многие годы работы… а те случаи произошли несколько десятилетий назад. Кому от этого была бы польза?

Отличное обоснование!

Они помолчали какое-то время.

– Я бы хотела поговорить с монахинями постарше, которые, как Магдалена Энгельман и настоятельница, находятся в монастыре уже с 70-х годов, – наконец сказала Тина.

Патер кивнул:

– Хотя у нас строгий распорядок дня с установленными часами для работы на кухне, молитвы и еды, а некоторые сестры должны подготовить вечернюю службу, но женщины уже проинформированы о вашем визите и готовы к встрече с вами. Одна из сестер отведет вас в хозяйственное помещение. Там вы сможете спокойно поговорить.

– А я бы хотела осмотреть все здание и прежде всего место, где это происходило, – добавила Сабина.

– Парник, – тихо произнес патер. – Эта часть здания сгорела в конце 70-х и уже не была восстановлена. Вы все равно хотите взглянуть?

Сабина кивнула.

– Я этого опасался. – Патер открыл ящик и достал тяжелую связку ключей.

После того как Сабина и Тина разделились, патер повел Сабину по разветвленным переходам. Она увидела кухню, столовую, общую комнату, спальни, швейную мастерскую и прачечную, библиотеку и комнату отдыха и досуга.

Спустя часа полтора, за которые Сабина узнала много фактов из истории монастыря, они снова вышли наружу. Рядом с фонтаном с ручным насосом она увидела цветник и аптекарский огород с десятками клумб, а за ними узкое картофельное поле, свекловичные поля и хлев для овец. Затем они прошли мимо теплицы и поливной установки для фруктового сада и огорода. Монастырь со всей территорией походил на автономное поселение на самообеспечении вдали от какой-либо цивилизации. Удивительно, что растения плодоносили при таком скудном солнце. В любом случае влаги они получали достаточно.

– В 70-е годы монастырь переживал расцвет… – Патер умолк, вероятно заметив, сколь неуместно прозвучали его слова. – Я имею в виду, в то время в монастыре жило еще более восьмидесяти монахинь и около двадцати пяти девушек и молодых женщин в интернате, – быстро добавил он. – После окончания школы большинство женщин, у которых был только физический недостаток, приносили обет и становились монахинями. Женщины с умственными отклонениями отправлялись – как мы сейчас сказали бы – в мастерские для лиц с ограниченными возможностями.

– А сколько монахинь здесь сегодня? – спросила Сабина.

– Ну, интерната больше нет, а в монастыре живут только пятьдесят монахинь. – Патер остановился. – Так, вот здесь парник. – Перед ними находилась церковь с остроконечной башней, к которой примыкало двухэтажное здание. – В колокольне была винтовая лестница, чтобы попасть на верхний этаж парника.

Церковь и колокольню отремонтировали, но бывшее кирпичное здание рядом почернело от огня, который, похоже, бушевал здесь, как дьявол. Крыша, оконные и дверные рамы были преимущественно из дерева и узнаваемы лишь фрагментарно.

– Я подожду здесь, – сказал патер. – Вообще-то здание с тех пор опечатано пожарной службой. Будьте аккуратны и не провалитесь.

– В доме есть подвал?

– Нет, лишь частично сохранившийся деревянный пол.

Сабина ступила на порог бывшего интерната. Хотя прошло столько десятилетий, ей показалось, что она все еще чувствует запах обгоревшего дерева. Ветхие черные доски на полу, уцелевшие при пожаре, были окончательно разрушены дождем и снегом, которые проникали через дырявую крышу. Пол выглядел как минное поле из трясины и черного ила. Без резиновых сапог Сабина не решалась пройти внутрь ни на метр.

От бывшей лестницы остались только металлические перила; доступ на верхний этаж был невозможен. Обычно в таких зданиях разрастались сорняки, плющ и мох. Или гнездились птицы и мыши. Но здесь не было ничего, кроме гробовой черноты.

Через отверстие, в котором больше не висела дверь, Сабина смогла заглянуть в соседнее помещение. Подсвечивая фонариком в телефоне, она пыталась разглядеть побольше. Вдоль стены в ряд там стояли ржавые каркасы кроватей с металлическими пружинами. Сабина всматривалась в сумеречный свет, и ей казалось, что она слышит крики и всхлипывания молодых женщин и стоны мужчин. Чувствует запах пота, крови, спермы и слез, которые впитали в себя простыни.

Она сглотнула горечь, подступившую к горлу, и вышла наружу, взглянула на небо и сделала глубокий вдох. Шлюхи Сатаны. Сколько из них еще живы, как Магдалена Энгельман? Она подумала о беседах, которые сейчас проводила Тина. Если им повезет, они это узнают.

В конце концов Сабина снова направилась к патеру Михаэлю Хассу, который стоял у кустов томатов и ежевики и наблюдал за ней.

– Вы не знаете, в том пожаре кто-нибудь погиб? – спросила Сабина.

– Из рассказа настоятельницы я точно помню дату. Девятое мая тридцать семь лет назад. Тогда в горах разразилась жуткая гроза. Молнии достигали долины, били в лес – а одна попала в колокольню. Якобы в считаные секунды церковь и прилегающее здание парника были в огне. Но все, кто находился внутри, успели выбежать.

Сабина невольно подумала об ожогах, обезобразивших лицо швейцарской акушерки.

– Имя Вивиана Кронер вам что-нибудь говорит?

Патер подумал, но затем помотал головой.

– Кто это?

– Да не важно, – сказала Сабина. Видимо, акушерка принимала роды у беременных женщин в парнике и успела выбраться из огня.

– Мы закончили? – спросил патер.

Сабина посмотрела на густую живую изгородь.

– Что там находится?

Патер взглянул в сторону кустарников.