– Об этом свидетельствовало ваше поведение.

– Что именно?

– Я уже все описал.

– Во-первых, вы заявили, что мы шли быстро. Во-вторых, высказали, что мы все время оглядывались. Что еще мы делали подозрительного?

– Это все. Достаточно.

– Отлично, – сказал Мейсон. – Когда вы уезжали оттуда, выехали быстро, не так ли?

– Это совсем другое дело.

– Быстро или нет?

– Да.

– И при этом, – добавил Мейсон, – вы неоднократнооглядывались назад, не так ли?

– Да.

– Вы уверены в этом?

– Да.

– Вы теперь определенно вспомнили, что оглядывались?

– Да.

– Но вы ведь не помнили этого наверняка, когда в первый раздавали показания под присягой?

– Конечно, помнил!

– Следовательно, – сказал Мейсон, – вы пытались это скрыть.

– Я заметил ловушку, которую вы мне устраиваете. Я ненастолько глуп.

– Благодарю вас, – сказал Мейсон, – я просто хотел, чтобысуду стала ясна ваша позиция. У меня все.

В зале заседаний послышались смешки.

Окружной прокурор коротко посовещался со своим заместителем,блестящим молодым юристом по имени Гинзберг, выигравшим за последние несколькомесяцев целый ряд ярких процессов и в результате назначенным заместителемпрокурора. Присутствие на процессе самого Гамильтона Бергера,консультировавшего своего заместителя, говорило о том, что Мейсона считаютопасным противником.

После короткого совещания Гинзберг вызвал надзирательницутюрьмы.

Надзирательница показала под присягой, что обвиняемаяДжозефина Кэмптон поступила в женский корпус тюрьмы, что она забрала уДжозефины Кэмптон ее одежду и выдала ей взамен казенную форму, а одеждупередала Филиппу Гротону, полицейскому эксперту и токсикологу.

– Теперь такой вопрос, – обратился к ней Гинзберг. –Осматривали ли вы тело обвиняемой?

– Осмотрела. Да, сэр. Она разделась донага и приняла душ. Яобследовала каждый дюйм ее тела.

– Что вы искали?

– Царапины, порезы, синяки или иные следы насилия.

– Удалось ли вам их обнаружить?

– Мистер Гинзберг, на коже у нее не было абсолютно никакихповреждений.

– Могу я спросить, для чего был нужен такой осмотр? –вмешался Джеймс Этна.

– А вы слушайте и поймете, для чего он был нужен, –воинственно заявил Гинзберг.

– Господа! – воскликнул судья Манди. – Давайте соблюдатьприличия. Защита хочет заявить протест?

– Я просто хотел сберечь время! – сердито воскликнул Этна. –Но, принимая во внимание обстоятельства, я протестую по той причине, что всеэто несущественно и не относится к делу.

– Мы полагаем, ваша честь, увязать это, – сказал Гинзберг, –с показаниями следующего свидетеля.

– Хорошо, продолжайте, – решил судья.

– Это все. Перекрестный допрос, пожалуйста.

– Спрашивайте вы, Джеймс, – прошептал Мейсон своемукомпаньону.

– С какой целью вы забрали у обвиняемой одежду? – спросилЭтна свидетельницу.

– Меня так проинструктировали.

– Вы знали о том, что до тех пор, пока ей не былопредъявлено официальное обвинение, вы могли лишь задержать ее в качестве…

– Я выполняла инструкции, – сказала надзирательница. – Длятого я там и нахожусь. Если вы считаете, что был нарушен закон, обращайтесь поэтому поводу к окружному прокурору.

– Вы хотите сказать, что получили инструкции от окружногопрокурора?

– Да. Из окружной прокуратуры.

– И что стало с одеждой, которую вы забрали у обвиняемой?

– Если вы подождете, пока мы вызовем следующего свидетеля,вы получите ответ на ваш вопрос, – сказал Гинзберг.

– Хорошо, – согласился Этна, – у меня все.

– Вызовите Филиппа Гротона, – произнес Гинзберг.

Филипп Гротон, высокий, худой, ученого вида субъект свыступающими скулами и в очках с толстыми линзами, отражавшими свет, занялместо свидетеля и представился экспертом в области токсикологии, химии исудебной медицины.

– Вы получили определенные предметы одежды обвиняемой отнадзирательницы, только что дававшей показания? – спросил Гамильтон Бергер.

– Да, сэр. Получил.

– Вы обследовали эти предметы одежды?

– Да, сэр.

– Удалось ли вам обнаружить что-нибудь необычное на этихпредметах одежды?

– Да, сэр.

– Что вы обнаружили?

– Человеческую кровь.

– У вас с собой эти предметы одежды?

– С собой. Да, сэр.

– Я прошу, чтобы они были предъявлены в качествевещественного доказательства.

– Защита не возражает, – сказал Мейсон.

Вещи были продемонстрированы в качестве вещественногодоказательства и занесены под соответствующими номерами в протокол.

– Прошу начать перекрестный допрос, – сказал ГамильтонБергер.

– Вы утверждаете, что на вещах человеческая кровь? – спросилМейсон.

– Да, сэр.

– Как вы это определили?

– Я провел тест и получил специфическую реакцию.

– То есть, проводя анализ, вы обычно не проверяете кровь напредмет принадлежности тому или иному конкретному животному, не так ли?Насколько я понимаю, вы просто проводите пробу, которая дает реакцию начеловеческую кровь и не дает никакой реакции на кровь животных. То есть вы,таким образом, просто проверяете кровавое пятно на предмет того, является лиэто кровью человека или животного. Если это кровь животного, вы не занимаетесьдальнейшей проверкой. Если реакция положительная, то вы знаете, что эточеловеческая кровь. Верно?

– Да, сэр.

– Этот тест безошибочен?

– Да, этот тест безошибочен.

Мейсон обратился к судье:

– Я хотел бы задать еще несколько вопросов мистеру Гротонупо поводу его профессиональных знаний как эксперта, но должен признаться суду,что в данный момент я не готов провести нужную мне линию допроса. Мненеобходимо получить определенную информацию до того, как я смогу закончитьперекрестный допрос.