— Он меня… напугал. Очень напугал, Курт, — жаловалась я, позволяя накинуть на себя плащ. — Он ужасно себя вел. Я думала, что он хочет плохо поступить со мной.

— Что вы имеете в виду, барышня? — спросил Курт очень резким тоном. — Хотите сказать, что он повел себя с вами, как пьяный солдат с неуступчивой маркитанткой на привале?

— Именно так, — горестно подтвердила я. — Он был пьян.

— Не может быть, — отрезал он. — Не верю. Я ничего такого не заметил. Полковник не бывает пьян. И никогда не обижает женщин. Даже когда наши войска врывались в осажденный город и солдаты кидались на горожанок, он сурово пресекал подобное. Однажды один выстоял против четырех кавалеристов, когда те поймали крестьянскую девчонку и хотели завалить ее на сеновале. Он тогда получил удар саблей по лицу — до сих пор носит память об этом на левой щеке у виска… шрам остался что надо. Но полковник положил двух подлецов, а остальных отправил на полевой суд. И ты утверждаешь, что он делал тебе нежелательные авансы? Думай, что говоришь, девочка.

— Не оправдывайте его. Почему, спрашивается, я брожу тут под дождем? Я сбежала от него. Прошу вас, Курт, отвезите меня утром домой. Не могу я больше здесь оставаться.

— Вот как, — задумчиво сказал Курт, открывая входную дверь. — Ладно. Утро вечера мудренее. Сдается, ты что-то не так поняла. Ему нравится быть рядом с тобой, потому что… потому. Он сам тебе расскажет, если захочет. Но ни о чем таком, нехорошем, он не думает. Советую тебе все-таки поговорить с ним утром.

— Ни за что.

— Идемте, барышня. Провожу вас в вашу комнату. Спите спокойно. Ничто вам этой ночью не грозит. Слово старого сержанта.

Я послушалась и дала отвести себя на второй этаж. От усталости и пережитого я плохо соображала, что нужно делать. И лишь когда осталась одна и без сил упала в кровать, прямо в мокрой рубашке, в миг перед тем, как меня утянул тяжелый сон, смутно подумала: и все же, что за безголовую тень я видела у крыльца? Это определенно не был Курт. Но что делал камердинер глубокой ночью на улице, рядом с конюшнями замка Морунген?

Утром я по-прежнему не знала, что делать. Надеялась обдумать события ночи на свежую голову, но когда проснулась, голова моя гудела как паровой котел. Беготня холодной ночью и сон в сырой рубашке не прошли даром. Першило в горле, в носу щипало, глаза никак не хотели открываться. Следовало выпить горячего молока, но не было сил спуститься на кухню.

Однако и оставаться в комнате нельзя. Я должна уехать. Железный Полковник показал темную сторону своего характера, и не хотелось бы столкнуться с ней вновь. Следующая подобная выходка фон Морунгена могла кончиться для меня плохо.

Пусть ищет другого механика для своего сердца. С меня довольно. Решение приехать в замок Морунген было ошибкой.

Я через силу встала, умылась и переоделась, а затем нетвердой походкой подошла к окну. Погода была великолепной. На небе ни облачка, солнце светит ярко и обещает прекрасный день.

Внизу суетились люди. Я увидела знакомую фигуру хозяина замка — и невольно содрогнулась. Он провожал князя на верховую прогулку. Его сиятельство был одет в охотничий костюм и держал под мышкой ружье. Мужчины пожали друг другу руки, о чем-то коротко поговорили, князь вскочил на жеребца.

Полковник постоял, глядя вслед отъезжающему другу, затем обернулся и поднял голову. Показалось, он смотрел в мое окно. Я быстро отскочила, чтобы он меня не заметил. Грудь сжало неприятное чувство — словно меня предали, и примешалась к нему злая обида.

В последние дни я начала испытывать к полковнику зачатки симпатии. Мне хотелось узнать его лучше, мне нравилось разговаривать с ним… но теперь… я не знала, что и думать.

В носу засвербило и мне стало очень жалко себя. И стыдно за свой вчерашний страх и за паническое бегство. А потом вспомнилось то, что я увидела ночью у крыльца, и ко всей мешанине чувств добавилось сомнение в собственном душевном здоровье.

Я опасалась, что фон Морунген захочет подняться ко мне и потребовать утреннего осмотра своего бездушного механизма, поэтому все же выскользнула в коридор и черным ходом, через людскую — там было пусто — вышла на улицу. Надо разыскать Курта и попросить, чтобы он отвез меня в Ольденбург.

Отъезд, несомненно, будет иметь неприятные последствия. Полковник дал отцу ссуду на сумму моего вознаграждения за год. Теперь придется вернуть эти деньги и искать иной выход. Отец будет вновь настаивать на браке с Лео. И теперь не отвертеться…

Солнце приятно пригревало, я медленно шла вдоль стены замка. Прежде чем завернуть за угол и выйти к парадному крыльцу, огляделась — пусто. Раз никого нет, можно осмотреть арку, где вчера показалась безголовая тень. Хотелось бы верить, что мне все привиделось. Но то существо было очень… реальным. И очень пугающим. Словно кобольд, что родился прямо из камня стен. Не успев при этом отрастить себе голову. И двигался он не так, как ходят обычные люди.

Неужто я и впрямь видела призрак замка Морунген? Нет, не может такого быть, не верю! Может, заставить Кербера обнюхать это место? Вдруг пес учует след? Приведет меня к логову этой… потусторонней твари? Или в комнату того, кто решил испугать меня в обличье призрака.

Не без опасений я нырнула под арку и подошла вплотную к изваянию, которое держало каменный свод костяными руками.

Скелет как скелет. С медным механическим сердцем. И с головой. Таких полно в замке. То существо не походило на скелет. Но и на человека тоже не походило… и что-то оно держало в руке… или лапе. Что-то длинное…

И тут я увидела предмет, которым вполне мог быть вооружен вчерашний призрак. Лопата! Такой работал садовник Эмиль. Она была аккуратно прислонена к стене за изваянием и выглядела так прозаично, что я нервно засмеялась.

Вот, значит, как. Призраки таскают с собой лопаты. Чтобы копать себе могилы?

Осторожно потрогала отполированную рукоятку: мокрая и холодная. Значит, лопата все же побывала под ночным дождем. Мог ли шутник Эмиль нацепить балахон и разыграть меня? Нет, тень была намного ниже его ростом. И куда, спрашивается, Эмиль дел свою голову?

Надо поговорить с госпожой Шварц. Она хорошо знает местные легенды. Может, слышала что-то и о безголовом привидении, которое развлекается тем, что бродит по ночам по замку и пугает юных девушек.

Все больше недоумевая, я решила отправиться в садик и немного посидеть на скамье среди акаций. Ноги у меня были как ватные. Отдохну, потом пойду искать камердинера.

В садике пели птицы, пахло мокрой травой и розами. Я шла по тропинке, горько вздыхая, потом отвела рукой большую ветку и чуть не уткнулась в спину сидящего на скамье мужчины.

Короткие темные волосы, широкие плечи, черный сюртук. Фон Морунген локтями опирался на колени, голова его была понурена, как у человека, погруженного я тяжкие раздумья. Когда он услышал шорох, повернулся и поднялся. Я тоскливо глянула через плечо — нет, сбегать поздно. Да и не нужно. Что я, заяц — нырять в кусты?