— А как правильно поститься?

— Если говорить о гастрономической составляющей поста, то нельзя употреблять в пищу любое мясо и субпродукты, все молочные продукты и яйца. То есть остается у нас растительная пища. Однако воздержание в пище — это лишь инструмент, помогающий нам сделать главное. В период поста необходимо постараться смирить свои страсти, необходимо побыть в тишине, вдали от веселья и развлечений, подумать о своих грехах. И здесь мы подошли к другому очень важному моменту. Обычно Причастию предшествует другое Таинство Церкви — Исповедь, необходимое для очищения и исцеления своей души. Дело в том, что любой грех ранит душу, искажает правильное видение мира и делает невозможной нормальную духовную жизнь. Чтобы исцелиться, и необходимо это Таинство. Оно состоит из трех неразрывно связанных частей. Во-первых, необходимо искренне раскаяться в совершенном греховном поступке. Раскаяться так, чтобы иметь решимость раз и навсегда более его не совершать или начать непримиримую борьбу с той или иной греховной привычкой. Далее необходимо прийти к священнику и исповедовать ему все грехи, в которых ты раскаялся. Исповедовать — значит назвать вслух. При этом мы веруем в то, что священник лишь свидетель, а исповедание грехов происходит непосредственно Христу, незримо находящемуся рядом. И в конце священник читает разрешительную молитву, завершая Таинство. Подходя формально, на тебе, Денис, сейчас грехов нет. Да, да, — улыбнулся батюшка в ответ на мой недоуменный взгляд. — Таинство Крещения смывает все грехи, ты у нас сегодня родился заново чистым и непорочным! Разве ты не помнишь, что я говорил сразу после Крещения?

— Да я как-то… Мне так хорошо было тогда, что я, кажется, и слов не слышал, — смутился я.

— Понятно, — улыбнулся батюшка. — Да, это так и есть на самом деле. Но с другой стороны, те греховные наклонности и страсти, которые развились у тебя к сегодняшнему дню, никуда не ушли. Они непременно дадут о себе знать в самое ближайшее время. И с ними необходимо бороться. И вот здесь тебе необходим совет священника. Поэтому нам неплохо было бы побеседовать как раз в форме исповеди, чтобы ты мне рассказал о событиях своей сознательной жизни, а я бы смог тогда тебе посоветовать, на что особенно следует обратить внимание. Ты не против?

— Конечно батюшка, — сказал я, наверное, слишком быстро.

— Тяжко, Денис? — на меня смотрели мудрые, все понимающие глаза. — Я знаю, поверь, каково это — рассказывать о своих грехах, но это необходимо! Ты сильный, Денис, ты сможешь! Нужно понимать главное: ты придешь ко мне не для того, чтобы я тебя наказал или осудил, но подобно врачу предложил тебе лекарство.

— Я понимаю, отец Михаил, — щеки мои горели огнем, а внутри было полное смятение, — но как же мне собраться с мыслями, как понять, о чем вам рассказать?

— Денис, все намного проще, чем кажется. Помнишь советскую поговорку: совесть лучший контролер? — я недоуменно кивнул. — Так вот, она невероятно точна. Наша совесть не спит никогда. Она начинает «зудеть» даже тогда, когда мы полностью оправдали свой некрасивый поступок, совершаемый, как нам кажется, исключительно из добрых побуждений. А уж когда мы совершаем что-то серьезное, то совесть просто вопит! Она кричит, бывает просто физически больно, что-то щемит в груди и хочется выть волком на весь белый свет — вот как бывает плохо! Практически все отрицательные дела остаются в нашей памяти, поверь! Надо лишь как следует в ней покопаться. В том числе, и для этого необходим пост перед Причастием, чтобы в душевной тишине и покое как следует взглянуть внутрь своего сердца.

Я сидел в тихом оцепенении. Сразу вспомнилась первая близость с женщиной, которая принесла не то что разочарование, а какую-то жуткую тоску, словно я утратил что-то очень важное. Я помню прекрасно это физическое чувство нечистоты, которое заставило меня потом долго сидеть в ванной, пытаясь от него отмыться. Батюшка тактично выдержал длинную паузу, после которой продолжил:

— В помощь я дам тебе брошюрку, в которой сформулированы основные типы грехов. Знаешь, я не очень доверяю таким вот пособиям и не рекомендую их использовать постоянно в духовной жизни, но в качестве начального пособия она вполне подойдет, — с этими словами он протянул мне тоненькую книжицу.

В этот момент появился довольно улыбающийся Глеб.

— Ну, Денис, все о’кей! Будешь жить в замечательном месте в горах Тродос. Я не думаю, чтобы тебя там легко отыскали. Кстати, у тебя как со связью?

— Один телефон московский, на него только отец звонит, а второй мне выдал представитель строительной компании, где я снимал жилье в Пафосе. Оба при мне с зарядными устройствами.

— Сразу видно, человек в бегах, — сказал Глеб без тени иронии. — Я думаю, что местным телефоном тебе лучше не пользоваться и вообще его отключить, а вот московский оставь, только лучше кроме как с отцом по нему не разговаривай. Завтра я тебе привезу новую sim-карту.

— Тогда лучше и трубку новую. Береженого Бог бережет, — ответил я. — Только вот как быть с деньгами, у меня, — я осекся под неодобрительным взглядом Глеба.

— Разберемся, — беззаботно бросил он. — А сейчас давайте помолимся, и нам пора ехать.

Часа через два мы ехали по извилистой горной дороге. Глеб вел машину молча, видя мое умиротворенное состояние. Несмотря на то, что я сегодня утром должен был быть напичкан осколками гранаты, невзирая на то, что я опять в бегах, а впереди ждет полнейшая неизвестность, — несмотря ни на что, я был счастлив! Таким счастливым, наверное, человек бывает очень нечасто в своей жизни. Я долго думал, как описать поточнее свое состояние: трудно подобрать адекватные слова. Отдаленно это напоминает состояние, когда ты вообще никому ничего не должен, твоя совесть абсолютно чиста. Ты сам чист внутри, как свежевыпавший январский снег, тебе легко и совершенно ничего не гнетет душу. Эта какая-то тихая радость, очень похожая на то чувство, которое я испытал у Гроба Господня. Да, именно! Это, конечно, была благодать!

Постепенно дорога становилась все круче, пока мы не съехали на узкую дорожку, видимо, ведущую к дому, но самого дома видно не было, а подъем был не меньше 35 градусов. Я невольно зажмурился, но Мерседес уверенно преодолел горную кручу, остановившись у маленького сказочного домика, словно облокотившегося на могучий горный склон. Выйдя из машины, я застыл в восхищении: передо мной раскинулась изумительная горная долина, видневшаяся сквозь могучие сосны и ели. Такой природы на Кипре я еще не видел! Ноги сами подвели меня к низкому заборчику, отгораживающему обрыв, и я ощутил себя птицей, свободно парящей среди горных вершин.

— Впечатляет, — раздался за спиной тихий голос Глеба. — Я очень люблю бывать здесь, в Пилье — удивительное место, никакой Швейцарии не надо.

Проведя экскурсию по дому и участку, Глеб уехал. Мы договорились, что он вернется завтра, чтобы помочь мне решить проблему с автомобилем и финансами.

Первым делом я позвонил отцу, поведав ему все свои сегодняшние приключения. Его реакция была неожиданной:

— Если ты меня разыгрываешь, то это плохая идея, Денис, — голос отца был хмурым.