– Обещания поговорить со мной.

Исполненный ужаса взгляд едва не разбил ей сердце. Он долго молча смотрел на нее. Губы шевелились. Наконец он наклонил голову.

– Я не люблю разговаривать.

– Я заметила. – Ханна мягко улыбнулась. – Но, Александр, нужно же нам поговорить когда-нибудь!

– Иногда мне трудно… разговаривать, – пробормотал он хмуро.

О боже! Она сжала его лицо ладонями и заставила смотреть ей в глаза.

– Знаю.

– Не хочу, чтобы ты… думала обо мне… плохо.

Можно подумать, она способна думать о нем плохо!

Ханна покачала головой:

– Я никогда не стала бы. Никогда.

– Иногда… слова просто… не идут с языка.

Она ободряюще улыбнулась и провела большим пальцем по его бородке.

– Я подожду.

Он с трудом сглотнул. Глаза заблестели.

– Ханна…

– Александр, мне абсолютно безразлично то, что ты не слишком болтлив. Я просто хочу поговорить с тобой. Обещай мне. Обещай, что больше не станешь скрывать от меня ничего. Ни единой мелочи.

Александр не сразу ответил, хотя она видела, что он напряженно думает. Она ждала. Наконец он кивнул:

– Я… хорошо.

– Обещаешь?

– Да. Но, Ханна…

– Что? – нахмурилась она.

– Существует… много мелочей. Скучных. Утомительных.

Вне всякого сомнения, так и есть, но они вместе проплывут через море мелочей. И эта мысль воодушевила ее.

– Утром мы начнем работать вместе. И правило номер один: когда ты проснешься, не улизнешь, как обычно…

– Я никогда так не делаю! – вскинулся он.

– Не улизнешь, не разбудив сначала меня. И сделаешь это поцелуем.

Александр немедленно согласился. Поцелуй был нежным и сладостным. Против такого почти невозможно устоять. Почти. Но Ханна снова его оттолкнула.

– И никаких писем, – велела она. – По крайней мере не по утрам. Я не возражаю против стихов. Но просыпаться и видеть на подушке письмо, со страниц которого так и рвется рык…

– Я не рявкаю.

– Именно рявкаешь, дорогой.

Она погладила его по груди. Утешая. И было непонятно, почему он оцепенел и напрягся.

– Ты… только… сейчас… назвала меня… дорогим?

О господи! Так и есть!

– Возможно.

Он снова схватил ее в объятия и поцеловал, на этот раз с бешеной страстью. Ханна сообразила, что, если позволит этому продолжаться, забудет обо всем. Поэтому, когда он поднял голову, она добавила:

– Если согласишься на мои условия капитуляции…

– О да, я согласен на все!

Она уклонилась от его настойчивых губ, так что Александру пришлось довольствоваться ее шеей, что было крайне заманчиво и соблазнительно, но Ханна продолжала отстраняться от него. В конце концов, она повторила – только чтобы подчеркнуть важность своих слов:

– И завтра мы начнем работать вместе. Будем проводить утро в твоем кабинете. Вместе.

Александр улыбнулся, но покачал головой:

– Нет.

– Ты о чем? – Ханна едва не задохнулась от раздражения.

– У меня идея получше, – лукаво усмехнулся он.

За охвативший ее восторг, за абсолютную радость, поселившуюся в душе, Ханна мгновенно простила ему все. Он притянул ее к себе, и она прильнула к нему, наслаждаясь его теплом.

Через несколько минут она откинула голову и дразняще прошептала:

– Это та же идея, которая всегда тебя осеняет? Та, которая неизменно ведет к сплетенным ногам?

Очередной смешок Александра отозвался в ее душе.

– Нет, жена, но мы можем заняться этим завтра утром, если хочешь. Я подумывал предложить тебе что-то вроде свадебного путешествия.

– Хм. Все равно сплетенные ноги… – поддела она.

– Поездка к границам. Хочу помочь тебе привыкнуть к новой работе. Рад буду показать тебе все.

– О, с удовольствием!

– Поездка так или иначе займет два дня. Можно остановиться в гостинице Боуэра.

– А! Сплетенные ноги.

– Именно!

Он улыбнулся. Предложение было просто чудесным, и Ханна была счастлива. Мало того, заподозрила, что любит Александра.

Путешествие началось на рассвете, поскольку Александр объяснил, что нужно выехать пораньше, если они хотят до темноты попасть в гостиницу «Боуэрмадден инн».

Пришлось в последний момент взять с собой Бруида, поскольку никто из них не мог устоять против умоляющего взгляда больших карих глаз. Он мчался рядом, высунув язык, наслаждаясь солнечным теплом и бегом.

Когда они скакали рядом, – Александр на Уоллесе, а она на Вельзевуле, – Ханна испытывала ни с чем не сравнимые эмоции. Она была заворожена, и не только красотой Даннета. Взгляды и улыбки Александра тоже ослепляли ее. Все то время, пока они поднимались на Гаттергоу и ехали к озеру Даннет, он держал ее руку, что было не так просто, поскольку лошадям не нравилось скакать так близко друг от друга.

Когда Вельзевул лягнул Уоллеса и жеребец Александра отомстил, ответив тем же, муж с женой рассмеялись и разняли руки. Сегодня ночью они смогут касаться друг друга сколько угодно.

Они пересекли Гринвейл. Затем Александр повез Ханну на мельницу Баррока, которая ничем не отличалась от других, но была ей интересна… потому что муж был рядом.

После чудесного ленча на берегах озера Систер они направились на юг, к деревне Хартфилд, а потом остановились на маленькой ферме на границе с землями Олрига, где Александр познакомил ее с Агнес, прикованной к кровати старушкой. Несмотря на болезнь и слабость, она отличалась остротой ума, и Ханна с удовольствием слушала не всегда приличные истории о приключениях Агнес в юности. У Ханны стало тепло на сердце, когда Александр вытащил окорок и пресные лепешки для Агнес.

Сумерки только начали спускаться, когда молодожены добрались до «Боуэрмедден инн», гостиницы к югу от границ Даннета, стоящей на дороге, ведущей от Уика к Каслтауну. Ханна увидела небольшое скопление зданий на вересковой пустоши: всего лишь гостиница и конюшни, но здесь было полно народа. А все дело в том, что дорог, проходивших через Кейтнесс, было мало, и еще меньше почтовых станций. Всякий путник, который искал убежище на ночь и желал полноценно поужинать, останавливался здесь.

Они въехали на конюшенный двор.

– Здесь слишком много людей, – нахмурилась Ханна.

Перед тем как спешиться, Александр послал ей улыбку.

– Не волнуйся. Я еще вчера прислал гонца с просьбой отвести нам две комнаты. – Он потянулся к ней, и она позволила снять себя с седла. Не потому что это было так уж необходимо, просто ей нравилось к нему прикасаться.