– Искусство – это из зрительного зала. Оттуда все действительно выглядит великолепно. Ярко, красиво, грациозно, волшебно и так далее. А за кулисами этой сказки – мрак.

– А, ну я поняла. Изнурительные тренировки, больные ноги, сбитые ступни…

– Ни черта вы не понимаете! – хрипло рассмеялась девушка. – Тренировки – ерунда, жизненная необходимость. Мы привыкаем к ним с раннего детства и знаем, на что идем. Самое страшное – не деформированные кости и кровавые мозоли. Самый ужас – понять через несколько лет, что твой потолок – четвертый ряд кордебалета. Вот это – облом. Это такой облом, если б вы только знали… Век балерины короток. В тридцать ты уже почти пенсионерка.

– А Майя Плисецкая? Максимова? – не удержалась я.

– Они – звезды. Их единицы. Есть и еще несколько десятков ведущих балерин в разных театрах. О такой карьере, как у них, мечтают все, но она так просто не дается.

– Я помню, ты говорила про изюминку, – рассеянно кивнула я головой.

– И это на самом деле не главное. Вы видели по телевизору красивые клипы с балериной?

– Это те, где много компьютерной графики?

– Ага. Так вот, эта балерина – полный ноль. Таких, как она, – миллион. Но она – на виду, для нее снимают клипы, о ней пишут статьи, берут у нее интервью. А знаете почему?

– Почему интервью берут?

– Почему клипы снимают… Потому, что на нее в классическом балете вроде «Жизели» или «Спящей красавицы» никто смотреть не захочет. Не потянет она Жизель, это же ясно. Вот и разводит на чужие бабки самодеятельность.

Настя презрительно изогнула губы, а я хотела было сказать: «Вздор», но не решилась. Хотя и осталась при своем мнении.

– Ну хорошо. Давай оставим ту балерину в покое. Меня интересует мужчина, с которым говорила Лия, – напомнила я.

– Так я к тому и веду, – вновь усмехнулась Настя. – Понимаете, танцовщик, как и любой другой творческий человек, нуждается в поддержке. Это неправда, что таланту для рывка нужны только деньги…

– Мне казалось, что нужен талант…

Она сделала вид, что не заметила моей реплики.

– …Правда в том, что с помощью денег талантом признают любую бездарность. Но только в том случае, если найдется кто-то, достаточно влиятельный, чтобы сказать в твою пользу веское слово.

– Проще говоря – спонсор. Что ж, ничего нового.

– Тоже верно. Беда в том, что спонсоры на дороге не валяются. Их надо искать и заинтересовывать. И чем раньше, тем лучше.

– Идея опять же верная, но осуществление ее проблематично. Где ж их искать, спонсоров-то? Они же не грибы.

– Места надо знать, – снова некрасиво скривилась Настя.

– И ты их знаешь…

– Знаю. И Лия знала. Только она не поняла, что ей предоставляется шанс. – Настя тяжело вздохнула, вроде бы испытывая раскаяние. За что? Но она объяснила сама: – В общем, я кое-что слышала. Уже после того, как Лию похоронили. И мне это совсем не понравилось. Вот потому…

Я затаила дыхание. Неужели девочка так и не решится сказать то, что задумала? Вон как побелели костяшки ее пальцев.

– Ладно, пусть будет то, что будет, – вздохнула Настя. – Мне терять нечего. Короче, есть в околотеатральной среде одна дамочка-балетоманка. Вроде бы ходят слухи, что она «голубых кровей», но, скорее всего, это полный бред. Нынче все – кто князья, кто графы. Тетка богатая, вот тут уж я ручаюсь. Деньги у нее бешеные, а девать некуда, вот и придумала она себе хобби – что-то вроде светских раутов, но не с пьянкой и шлюхами, а вроде как интеллигентно. Затея «княгини» имеет бешеный успех. Кто только у нее не собирается: промышленники, ювелиры, владельцы ресторанов, политики и все в том же духе, всех не перечислишь. Так вот, эта кучка толстосумов и решает, быть девчонке балериной или нет. Повезет – и ей обеспечена блестящая карьера, пусть даже у нее вместо ног два бревна неструганых. Нет – прости-прощай, не видать ей большой сцены, как своих ушей.

– Если я правильно поняла, вы танцевали на тех самых вечеринках? Так сказать, в частном порядке. И ты думаешь, что тот человек – кто-то из гостей? Ну что ж, его солидный возраст это объясняет, но что тут криминального? У богатых свои заскоки, одни приглашают «Тату», другие – балерин. Ты права, с этой стороны Лие ничто не могло угрожать. Видимо, надо искать в другом месте.

– Вы не дослушали, – мягко упрекнула меня Настя. – Хотя… Лия всего один раз там танцевала, а потом отказалась наотрез. Плакала, кричала, грозилась, что все расскажет кому следует. Они таких вещей не любят, уж я-то знаю, были случаи. Лия, дурочка, зря скандалить начала, когда они ее по-хорошему уговаривали.

– Скандалить? Что-то не похоже на Лию. Я слышала, что она даже голос никогда не повышала, – протянула я с сомнением.

– Верно, но слишком уж ее достали, и она словно белены объелась: грозилась в милицию пойти, в суд, в газету, кажется.

– Ничего не понимаю. Она что-то не то увидела на вечеринке? Стала свидетелем преступления?

– Да нет, ничего такого. Там был только балет, но балет совсем иного рода, чем на сцене Мариинки. Так сказать, экзотический… Я Лие говорила, когда она вразнос пошла, чтобы язык-то попридержала. С этих «балетоманов-меценатов» как с гуся вода, а ей не поздоровится. Так оно и вышло.

– Ты думаешь, ее убил кто-то из них? – с недоверием спросила я.

– В том-то и дело, что я так не думаю, – вдруг огорошила меня Настя. – Хотя мужик тот, с которым ее видели, скорее всего, из их шайки. Я ведь тоже с Симой разговаривала, только она ничего вразумительного сказать не может, все про какой-то запах рассказывает. Да какой с того толк? Я ж к ним не принюхивалась. Хотя одеколоном от них всегда разит за версту, как будто они его ведрами себе за шиворот наливают. Может, она об этом? И все же нет, не стали бы они ее убивать. Решили бы избавиться – нашли бы другой способ. Хотя… Слышала я, как муж «княгини» говорил одному из гостей, что с Лией пора заканчивать. Это было еще до ее смерти, на том вечере, от которого она отказалась.

– Интересно, что он имел в виду?

– Не знаю, я больше ничего не слышала. Но не думаю, что речь шла об убийстве.

– Почему ты так уверена?

– Как вам сказать… Слишком уж Лия маленькая сошка для таких, как они. Не могли они всерьез ее опасаться.

Настя растерянно развела руками, давая понять, что окончательно запуталась. Я, надо сказать, тоже. Она говорила как-то не конкретно, сплошными недомолвками. Не назвала ни одного имени, каждый раз на мои просьбы отчаянно мотая головой и испуганно моргая глазами. Когда я ее основательно достала и она поняла, что просто так я не уйду, то нехотя назвала адрес, по которому проходили «салоны». Поначалу, услышав адрес, я подумала, что ослышалась, но… никакой ошибки не было.

Когда я сообщила адрес Наташке с Юркой, те переглянулись и уставились на меня, как пингвины на мороженое.