сокрушавшуюся трость, но крепкий и неподвижимый столп; не разносимый водою песок, но твердый камень адамант». На все угрозы мучителей Феодосий смиренно и одновременно твердо отвечал: «Высокопочтенный архиерее! Ведый буди о сем, яко прещений ваших не устрашаюся, и мучений грозных не ужасаюсь. Легчайше ми здесь маловременная ваша томления терпети, нежели, послушавшу вас, от Бога без конца мучиму страдати. Еже хощете творити надо мною, немедленно творите! Готов убо хребет имею на раны, готову плоть на терзание, готовы кости на ломание, готовы вся уды на раздробление. Ибо за древлецерковная святая вся отческия содержания, о укрепляющем мя Христе, всякия муки и жесточайшия томления страдати уготовихся. И не токмо до последния капли кровь излияти, но и самую свою душу за оная вселюбезно и всежелательно положити усердствую».

Тогда по предложению митрополита Иова был устроен диспут о старых и новых обрядах. Иов, открывший в Новгороде при архиерейском доме духовное училище и пригласивший преподавать в нем знаменитых ученых братьев Иоанникия и Софрония Лихудов, думал «внешней мудростью», заимствованной у греков, посрамить «невежественного расколоучителя». Однако выступивший против Феодосия «старец ученый свободных наук» (видимо, находившийся в то время в Новгороде Иоанникий Лихуд) был побежден в диспуте. Феодосий во всем блеске раскрыл свой талант начетчика, показав глубокие познания Священного Писания и святоотеческой литературы. Посрамленный Иов и его клевреты не знали, что отвечать, и тогда Феодосия снова заточили в Орловой палате.

Через месяц здоровье страдальца, надломленное странствиями, постом и медными веригами, которые вместе с власяницей он постоянно носил на своем теле, пошатнулось, и 18 июля 1711 г. Феодосий Васильев скончался в заточении. Однако Евстрат Васильев, сам заключенный тогда в тюрьму, приводит еще одну версию смерти своего отца: «Инии же глаголют, яко убиен бысть от самаго архиерея некою дскою… Тело же блаженнаго страдальца, повелением митрополичием, злии слуги из града извлекше на поле, в рове закопаша». На третью ночь ученик Феодосия Василий Кононов перехоронил его тело у реки Варя, недалеко от Новгорода. Власяницу и вериги учителя федосеевцы перенесли на Ряпину мызу.

Весть о смерти любимого проповедника вскоре разлетелась по русским городам и весям, достигнув и Ряпинской обители. И «начаша правовернии христиане весьма плакати, обливающеся слезами, яко лишишася такова преславнаго учителя и сладчайшаго отца, воспоминающе твердое учение и непорочное наставление его, тако же и в добродетелех совершенство, милость, любовь, сострадание, кротость, безмолвие, смиренномудрие, молитву, воздержание, чистоту, разсуждение, утешение, и прочая благая, ими же в житии своем изрядно украшашеся. И не малое время сетующе и скорбяще о нем, не можаху от печали утешитися».

Позднее ряпинские староверы пожелали перезахоронить «кости любезного отца» Феодосия у себя в обители и послали Василия Кононова и с ним еще одного брата в Великий Новгород. Событие это не обошлось без чудес – Феодосий явился Василию во сне и сам указал место своего захоронения. После 127 дней пребывания тела в земле (с 22 июля по 27 ноября) оно осталось чудесным образом «цело и нетленно». Когда тело везли на Ряпину мызу, то остановились на ночлег в доме одного старовера в селе Загорье, что в тридцати поприщах от Пскова. Василий со спутником засомневались, как им ехать: прямо через город или вокруг, опасаясь, как бы их вместе с телом не задержали караульные. Здесь ему снова было видение: утром ему явился Феодосий и велел ехать прямо через город, ничего не боясь. И действительно, никто не посмел остановить Василия и его спутника. 6 декабря 1711 г., в день св. Николы Чудотворца тело Феодосия Васильева было перезахоронено «с погребальными псалмы и песньми» на старообрядческом кладбище в Ряпиной мызе, на берегу реки Выбовки. Над могилой его посадили маленькую березку…

Дореволюционные историки склонны были изрядно принижать роль и значение в истории раннего старообрядчества «преславного и досточюдного учителя Феодосия». Часто он оставался в тени своих знаменитых современников и совопросников – выговских киновиархов братьев Андрея и Семена Денисовых. Между тем, роль его в раннем старообрядчестве, особенно в беспоповской его ветви, была чрезвычайно велика. Даже новообрядцы, по словам автора «Дегуцкого летописца», называли Феодосия «староверческим патриархом». Именно Феодосий, подобно Моисею, изведшему израильский народ из египетского плена, возглавил исход русских староверов из охваченной еретической чумой страны. Благодаря этому исходу не только многие особенности древлеправославной культуры будут бережно сохранены, но и сами земли Речи Посполитой (а в действительности, исконно русские земли), на которых широко расселились староверы, впоследствии войдут в состав Русского государства. Нынешние новгородские, псковские, латвийские, литовские, эстонские, белорусские и польские староверы – это, в основном, потомки сподвижников Феодосия Васильева.

Знаменитый старообрядческий историк Павел Любопытный в своем «Историческом словаре Староверческой Церкви» писал: «Феодосий Васильевич был муж благочестивый, даровитый, твердой памяти, и славный буквалист, торжественно поправший Никониазм и мгновенно учинившийся пылким и разительным ревнителем благочестия. он, неусыпно стараясь в подвигах веры, утвердил и просветил правоверием Новгородскую страну, озарил сим Польшу, и прочия страны в России, пожертвовавший за таковыи великия доблести своею жизнию Иову, митрополиту Новгородскому. Он не раз боролся с буйным изуверством своей лжебратии, желая устроить единство своей и поморской церкве. Его ведение Святаго Писания, примерная жизнь и твердыя начала истин удостоили быть собеседником славных вельмож, другом знатных особ, и громкой славы во всех концах России. Он был примерный муж в подвиге благочестия, твердаго духа, и неустрашимый казней мира, редкий любитель церковнаго благочестия, чтитель кротости, и попратель надмения. Недоразумная ревность его хотя и учинила с поморскою церковью раздор, а миролюбие его убедило паки оный попрать, и быть ему не раз в Выгорецыи на заглаждении того. Его плоды благочестия и ныне гласят во всех концах России, и он ими навечно себя обезсмертил».

После мученической смерти Феодосия Васильева большая часть его последователей обосновалась на Ряпиной мызе в Юрьевском уезде (Юрьев Ливонский – нынешний Тарту, на территории Эстонии). Ряпина мыза была подарена князем А. Д. Меньшиковым во владение Феодосию Васильеву еще в 1710 г. Однако на новое место федосеевцы переселились, когда Феодосия уже не было в живых, и руководителем общины стал его сын Евстрат (до 1689—1768).

«Плодородная земля, обширные лесные пространства, река, отдаленность от центров – все это благоприятствовало процветанию обители. Для нужд обители были устроены кузница и ряд других хозяйственных построек. Главным источником существования являлось хлебопашество и рыболовство. „И живяху Божиею милостию снабдеваеми, в великом изобилии хлебом и рыбою и прочими потребами“»[141].

Здесь федосеевцы, или старопоморцы (как они сами называют себя) прожили до 1719 г., когда по доносу их бывшего наставника Константина Федорова, присоединившегося к господствующей церкви и впоследствии получившего сан священника, к ним была послана военная команда, разорившая новые обители. Поводом к разорению послужил ложный донос о скрывающихся беглых солдатах. Многие, испугавшись, бросили все и разбежались, кто куда мог: Евстрат Васильев бежал в Польшу, где продолжил свою проповедь, другие бежали в Курляндию, Лифляндию, Валахию, Стародубье и иные места. Благодаря этому федосеевское учение распространилось по всей России и далеко за ее пределами, так что вплоть до конца XIX в. последователи Феодосия Васильева оставались самым многочисленным беспоповским согласием в России.

Часть федосеевцев вернулась на место своей прежней обители – в Вязовскую волость. Места эти, достаточно глухие и окруженные со всех сторон непроходимыми лесами и живописными озерами, были сплошь старообрядческими. Известно, что на Вязовщине, в деревне Глядково, при дворе крестьянина Терентия Васильева в середине 1830-х гг. действовала старообрядческая моленная. Она была уничтожена во время николаевских гонений 24 марта 1838 г. непосредственно по распоряжению министра внутренних дел. Когда началось насильственное «обращение» староверов в единоверие, в самом Вязе была устроена единоверческая церковь (передана вязовцам 28 июня 1859 г.). В начале ХХ в. главным духовным центром старообрядцев Вязовщины, Руновщины, нынешней Островской волости и других окрестных волостей становится деревня Пружинец в Рыкшинской волости Невельского уезда Витебской губернии и находящаяся рядом с ней деревня Петраши (сейчас обе – в составе Пустошкинского района Псковской области). В Пружинце находилась известная федосеевская моленная, которая привлекала староверов со всей округи. Она возвышалась на берегу небольшого Пружинского