Парамонов поднял стекло, обождал немного, чтобы дать финнамотъехать достаточно далеко, и тоже включил зажигание. Через несколько минут егомашина влилась в густой поток транспорта на Большом проспекте.

Неожиданно во внутреннем кармане его плаща зазвонил сотовыйтелефон.

Евгений Иванович поднес трубку к уху:

— Парамонов слушает.

— Евгений Иванович? — раздался в трубкеудивительно знакомый голос. — Я тут у Вахромеева в больнице был, так онвам привет передает…

— Кто это? — удивленно спросил Парамонов. —Кто это говорит?

— А еще я на Южном кладбище недавно побывал, —продолжал тот же голос, — так там вам тоже многие кланяются и надеются наскорую встречу…

— Кто это говорит?! — В голосе Парамоноваудивленное раздражение постепенно переходило в ужас.

Кажется, он узнал этот голос, но такого не могло, просто немогло быть, ведь он собственными глазами видел взрыв.

— Кто говорит? — переспросил голос втрубке. — Говорит служба ремонта. Заказ на ремонт автомата А-16 принят.Посылочку вскройте, пожалуйста.

Парамонов, мгновенно покрывшись испариной, придерживая однойрукой руль, пальцами другой руки содрал упаковочную бумагу с финской посылки... У него на коленях оказался плоский чемоданчик красно-коричневой кожи стисненым изображением ганноверской ратуши и какой-то немецкой фразой крупногоготического помола.

Тот самый чемоданчик, который он оставил в камере храненияВитебского вокзала с маленьким сюрпризом для своего специалиста… И ведь онсвоими глазами видел, как тот сел с этим чемоданчиком в «Жигули» и минутуспустя взлетел на воздух.

Евгений Иванович выпустил руль и схватился за ручку дверцы,чтобы выбросить из машины страшную посылку, но он не успел этого сделать.

Чемоданчик взорвался, разметав в огненном вихре новенький«мерседес» и новоиспеченного исполняющего обязанности начальника управленияЕвгения Ивановича Парамонова.

— Ни фига себе! — Я, разинув рот, смотрела, какпарамоновская машина, точнее то, что от нее осталось, огненным дождем сыплетсяна асфальт Большого проспекта.

Мой немногословный партнер вывернул руль, уводя белую «ауди»в сторону Пушкарской.

— Сейчас сюда милиции понаедет… — пояснил он. — Анам с ними встречаться ни к чему, машина в угоне, да и вообще… Полюбовались нафейерверк, и будет. Ты, кстати, тоже свой маскарадный костюм сними, от грехаподальше.

Я сняла платиновый парик, очки, черный плащ и затолкала всеэто в большой полиэтиленовый пакет. Потом стащила ужасно неудобные сапоги и соблегчением переобулась в кроссовки. От вульгарной долговязой финки не осталосьи следа. Проезжая мимо мусорного контейнера, попросила притормозить и избавиласьот пакета с одеждой. Вот повезет какому-то бомжу!

Наша машина оставила позади Петроградскую сторону и выехалана Васильевский остров. Чтобы хоть как-то нарушить молчание, я спросила:

— А чей труп показали тогда по телевизору вместо моего?Я так тебя и не спросила.

В ответ он пожал плечами:

— Нашел в морге рыжую девушку помоложе… Наверное,жертва ДТП. Лицо уже было сильно обезображено. Первый раз в моей практике такое— трупы из морга воровать.

Бр-р! — Я брезгливо передернулась. — Вот в моргенебось удивились! Кому мог понадобиться труп? Маньяку какому-нибудь или сектесатанистов…

— Теперь ты можешь обо всем этом забыть, — онговорил медленно и негромко, не глядя на меня, — за всей этой историейстоял Парамонов. Он погиб только что на наших глазах, так что все кончилось.

— Но ведь он тоже видел, как ты взорвался?.. Как тебе,кстати, это удалось?

— Очень просто, — он усмехнулся. — Парамоновположил чемоданчик в камеру хранения заранее и код мне сообщил до того, какувидел по телевизору подтверждение твоей смерти. В общем, его можно понять: счего бы вдруг такой профессионал, как я, — при этих словах в голосе егопрозвучала гордость, — с чего бы профессионал оставил тебя в живых?

— Действительно, с чего бы? — произнесла явполголоса.

— Поэтому я поехал на вокзал заранее, как раз в товремя, когда он должен был смотреть телевизор, нанял там бомжа, чтобы он достализ камеры чемоданчик, на всякий случай, если у Парамонова там был приготовленкакой-нибудь сюрприз…

— Бомж низенький такой, с рыжей бороденкой? —заинтересовалась я.

— Ну да, — покосился он на меня удивленно, —а что? А откуда ты знаешь?

Да нет, не важно, продолжай.

— Чемоданчик, как я и думал, был заминирован. Я егообезвредил и до условленного часа спрятал там же, на вокзале, у того же бомжа.У него там есть свои лазейки и тайники. Потом заминировал свою машину, а ещеодну — угнанную, как эта, — он обвел взглядом салон «ауди», —поставил рядом со своей. В назначенное Парамоновым время забрал у бомжачемоданчик, вышел с ним из здания вокзала, сел в свою машину через правуюдверь, а потом, пригнувшись, через левую выбрался и пересел во вторую. Сразувключил дистанционный взрыватель, и пока все глазели на взрыв — и Парамонов втом числе, я уверен, — поскорей уехал оттуда. А чемоданчик заново заминировал— только не на открывание, как Парамонов, а на дистанционное включение, отзвонка по сотовому телефону, и передал сегодня Парамонову, точнее, ты передала.

— Спасибо за подробный рассказ.

— Учти на будущее, — улыбнулся он и на миг оторвалвзгляд от дороги, — вдруг пригодится?

Я промолчала.

— Тебя где высадить? У метро?

Я согласилась, и когда машина остановилась, повернулась ксвоему спутнику:

— Прощай, вряд ли мы встретимся.

— Не жалеешь, что отказалась от моего предложения?

— Нет, не жалею, — твердо ответила я, — у насдороги разные.

Я постояла на ступеньках станции метро, глядя вслед белоймашине. Вот теперь действительно в этой истории можно поставить точку. Никтобольше не угрожает моей жизни, я свободна, у меня есть время и деньги. Что ж,нужно заниматься устройством своей жизни и заботиться о родителях. Это мойдолг. Машину, что ли, купить, чтобы их на дачу возить, а то лето не за горами,и снова отец будет таскать на себе сумки с урожаем. Нужно будет этим заняться всамое ближайшее время. И поисками работы. В общем, снова начинаются скучныебудни, но я почему-то думала об этом без обычной тоски. Нужно немножкопередохнуть от стресса, о здоровье подумать, нервы расшатанные укрепить. Этопотом я поскучаю, уютно так, перед телевизором, в халате…

Дверь мне открыл отец. Был он свежевыбрит, в белой рубашке.Я разинула рот от удивления, но он не дал мне и слова сказать.

— У нас гости! — радостно сообщил отец. —Жених пришел.