автобусы и так же торопливо вылезая на первой же остановке при приближении контролера. Машина с оперативниками едва поспевала за их хаотичными передвижениями по городу. Но вот уже на окраине они сели в полупустой автобус, в котором ехал целый отряд дачников с тяжелыми рюкзаками, лопатами и коробками, полными саженцев. При появлении парочки бродяг все пассажиры стали дружно кричать и прогонять их из автобуса. Лена в ужасе замерла, решив, что их сейчас выкинут из автобуса или изобьют – со всех сторон орали старушки, потрясая лопатами и тяжелыми баулами, а Патлатый пристроился у окна и с удовольствием подставил лицо теплому сквозняку, не замечая ругани и визгливых выкриков. Но когда особо боевая старушка вскочила с места и пошла в их сторону, Патлатый сорвался с места и с жутким визгом повис на верхнем поручне, задергался в диких конвульсиях и на губах его появились клочки пены. От такого зрелища воинственные дачницы притихли и стали лишь молча коситься в сторону неприятных пассажиров. Даже контролер обошла их, словно место, отделенное невидимой стеклянной перегородкой, и не произнесла ни слова о покупке билетов. Патлатый посередине пустынной дороги вдруг оторвался от окна и бросился к двери, отчаянно заколотив кулаками по прозрачным окошкам. Контролер в испуге пробежала по салону и постучала в кабину водителя.

– Тормози, тормози! Открой им дверь, пускай выходят!

Так они оказались на пустынной дороге, вдоль которой тянулся редкий лес с высокими кустами. То и дело поскальзываясь на сырой земле, они стали углубляться в лес, Лена с тревогой прислушивалась к сигналу датчика в кармане, не запищал ли он, идут ли за ней оперативники? Но датчик молчал, а Патлатый, оказавшись на своей территории, распрямил плечи и прибавил шаг. Он уходил все глубже и глубже в чащу, крепко держа при этом юного спутника за рукав. Время от времени он разражался визгливым хохотом:

– Малец, малец. Братки будут говорить молодец.

Внутри у девушки с каждым шагом все сжималось, она инстинктивно замедляла шаг, но грязные пальцы бездомного держали Лену словно клещи, он волок ее за собой через грязные кусты и даже не затормозил ни на секунду перед глубоким оврагом. При виде обрыва девушка в ужасе попыталась вырвать руку и рухнула на колени.

– Стой, стой, там же яма. Мы разобьемся!

Но Патлатый захихикал, встал на четвереньки и пополз задом с обрыва вниз, через несколько секунд его голова исчезла. Лена осторожно, не вставая с колен, приблизилась к краю и заглянула в пропасть. К крепким кустам под выступающим обрывом была привязана своеобразная лестница из крепкого тряпья, обрывков одежды и даже остатков брезентовой палатки, так что по этому сооружению можно было легко спуститься почти до самого низа. Девушка пробормотала в жучок:

– Здесь есть самодельная лестница для спуска в глубину оврага, я спускаюсь по ней. Дам знать, когда доберемся и можно идти за нами.

Спуск занял минут пять, и она оказалась на длинной площадке, скрытой пышными кустами и чахлыми деревьями, широкий выступ шел вдоль всего оврага, образуя фактически второй ярус склона. Внизу горланили человек пять, так же несуразно и грязно одетые, как и Патлатый. Они хлопали его по плечу, делились новостями, а бездомный, дергая себя за сальные волосы, без конца с восторгом выкрикивал:

– Братики, братики! – Он оглянулся, подтащил Лену за рукав и выкрикнул: – Малец! Малец!

Бомжи с настороженностью уставились на нового члена их сообщества: кто-то откровенно хихикал при виде низкорослого и тщедушного человечка, кто-то с интересом высматривал, что же можно забрать у этого дохляка. Все были бездомными, не первый год обитали на улице и научились в первую очередь думать о своем комфорте и выгоде. От толпы отделился крупный с выступающими скулами и с седой щетиной мужчина и подтолкнул хилого парнишку к углу площадки, где они обитали:

– Жди главного, он скажет, чего тебе делать.

Лена послушно кивнула и присела на голую землю, стараясь не касаться кучи тряпья, что была навалена в качестве лежанки. В ожидании главного девушка осматривала место обитания бездомных: из обломков стволов, камней крупных веток и прутьев была сделана оградка для небольшой площадки, куда обитатели стащили все ценное, что им удалось найти в домиках дачного поселка, расположенного неподалеку. Из старых палаток, дырявого целлофана и обломков дачных теплиц они возвели некое корявое подобие шатра, чтобы укрываться от дождя. Под импровизированным навесом, как в казарме, тесными рядами стояли лежанки из накиданных в стопки матрасов. Дурно пахнущее тряпье валялось по всему периметру сооружения вперемешку с пластиковой посудой и бутылками. В отдельном месте из ящиков был сложен мини-склад для пакетов с крупой и консервами, тоже добычей из дачных домиков. В одном углу площадки трещал скромный костерок, а из старых ящиков для овощей был сделан настил для посиделок. Если бы не жуткий запах немытых годами человеческих тел, гниющего тряпья и вечного перегара, то лагерь вполне подошел бы для ночевки неприхотливых туристов. Елену трясло от надвигающейся сырости вечера, от предстоящего вечера в компании бомжей.

Солнце стало багряным, оно раскрасило небо в цветные розовые полосы, но девушка не замечала красоты заката в лесу, от холодного воздуха, голода и внутреннего волнения у нее стучали зубы, тряслись руки и при этом по спине ползли капли пота. Она спрятала рукава в карманы, чтобы скрыть озноб, закусила губу и старательно втягивала холодный воздух через нос. Обитатели лагеря словно не замечали нового члена коммуны, они с привычной руганью рассаживались поближе к костру, натягивали на себя по несколько курток и штанов. В котелке на костре побулькивало варево, на столе уже были расставлены чашки и ложки, а старик с дрожащими руками разливал похлебку в посуду. Загремели ложки, разговоры затихли, со стороны бомжи выглядели сменой рабочих, которые после тяжелого трудового дня расселись для приема пищи. Отличались они от рабочих только странной формой одежды – разноцветными тряпками разных форм и размеров. После ужина довольные сытной едой бездомные замерли на лавках, потихоньку переговариваясь. Новенький в компании бомжей прислушивался к их разговорам, радуясь, что его не пригласили к общему столу. Сейчас Лену вполне устраивала роль изгоя в обществе бездомных.

– Главный сказал, что дом построит, – мечтательно сказал потрепанный жизнью старик. Среди обитателей лагеря он был одним