так, за слова отвечать надо!

— Короче, князь! — влез я. — Заколебал ты! Иди нахрен!

— А⁈ — уронил челюсть грузин. Но мы с Ярославом уже пошли дальше. То, что с этим Кобалией нормально разойтись не получится, я понял почти сразу. Так что не боялся своими словами спровоцировать конфликт. Да и Корнев, судя по всему, с удовольствием перерезал бы ему глотку.

— Он не простит, — негромко сообщил мне Ярик, когда мы уже входили в огромный зал суда. — Та ещё тварь.

— Да он бы в любом случае гадить начал, — пожал я плечами. — Только исподтишка. А теперь я, хотя бы, точно знать буду, чего ждать.

— Тоже верно, — немного подумав, согласился со мной побратим.

Саблеслава Мечеславовна Ульчинская появилась, когда в огромный зал набилось уже человек пятьсот бояр. Она с величественным видом прошла к «сцене», что находилась на небольшом возвышении, и не менее величественно умостила свою красивую попку на княжеский трон. А за её правым плечом пристроился боярин Соболь.

— Здравы будьте, бояре! — с лёгкой улыбкой на губах, поприветствовала Сабля собравшихся. А я непроизвольно ею залюбовался. Всё же хороша, чертовка!

— Здравствуй, княгинюшка! — нестройно поздоровался с ней зал.

— Сегодня у нас знаменательный день, бояре! — продолжая улыбаться, начала говорить Ульчинская. — Наконец-то и в нашем княжестве построят аэровокзал! Так что отныне не только почтовые дирижабли летать будут, но и пассажирские. Стоит такое удовольствие, правда, не мало. Но и вы у нас люди не бедные, верно?

— Верно, княгиня! — намного более эмоционально ответил ей зал. Новость о аэровокзале явно пришлась боярам по душе. Шум поднялся такой, словно у них любимая футбольная команда выиграла.

— Тихо! — спустя пару минут, зычным голосом скомандовал Соболь. И все, действительно, заткнулись. Страшный всё же человек он.

— Порадовались и будет! — строго произнесла княгиня. — Пора делами заниматься. Жалобы ваши разбирать. Сегодня их как-то особенно много. Кто там у нас первый, дядя?

— Боярин Подживной, княгиня.

— Ага, Подживной. Тут ты, боярин?

— Тут я, Саблеслава Мечеславовна, — протолкался в первые ряды длинный и худой мужик, с красивым резным посохом в руках.

— Ну говори, — через губу велела ему Сабля. Весь её вид, при этом, выражал жуткую скуку.

— Боярин Дружный табун мой попортил, Саблеслава Мечеславовна, — тут же заголосил Подживной.

— Как попортил? Яснее выражайся, боярин. Потравил, стрелами побил?

— Хуже, княгинюшка, — изобразил вселенскую печаль Подживной. — Три кобылы у меня понесли!

После этих слов в зале воцарилась просто абсолютная тишина. Да я и сам офигел, живо представив, как боярин Дружный чужой табун портит.

— Да что ж ты несёшь, ирод⁈ — раздался вдруг душераздирающий крик и к Поживному протолкался другой мужик. Пониже ростом, но помоложе и в плечах пошире. Скорее всего, тот самый любитель кобыл.

— А что, не так⁈ — в ответ заголосил Подживной. — Твой конь на моё поле прибежал! Мои пастухи видели, как твои людишки его уводили. А у меня порода!

— Фу-ух! — дружно выдохнули все присутствующие.

— Да какая у тебя порода⁈ От моего коня у твоих кобыл хоть кто-то стоящий уродится.

— А это уж не тебе решать, ирод! — агрессивно стукнул посохом в пол Подживной и навис над недругом.

— Тихо! — снова приказал Соболь.

— Поняла я вашу проблему, — вздохнула Саблеслава. — И посему ты, боярин Дружный, выкупишь порченых кобыл у Подживного. И впредь следи за своим… конём.

— Да как же так, княгинюшка⁈ — снова заголосил Подживной. — У меня порода! Я же развожу! А теперь самых лучших кобылок продать?

— Не хочешь продавать, боярин? — приподняла бровь княгиня.

— Не хочу!

— Быть посему! Значит, нет у тебя больше претензий к Дружному!

— Но…

— Я сказала! — ледяным тоном произнесла Сабля и недовольный боярин сразу же заткнулся и обиженно засопел. — Кто там у нас следующий?

— Боярин Лоскутов, — подсказал Соболь.

— Алексей Петрович, здесь ты? — обратилась к залу княгиня.

— Тута я, Саблеслава Мечеславовна.

— А у тебя что случилось? Поведай нам…

— От дождя спасу нет, княгинюшка, — пригорюнился боярин, вызвав общий смех и улыбку на красивом лице Саблеславы.

— Ты меня с одной из богинь спутал, боярин? — продолжая улыбаться, уточнила Сабля. — Во всём княжестве дождь льёт, и никто не жалуется.

— У всех простой дождь, княгиня, — возразил Лоскутов. — А у меня ливень непроглядный. Насылают его на меня!

— И кто же тебе так вредит?

— Боярин Северский со своим Богатырём!

Чего⁈ Я даже не сразу сообразил, что речь обо мне идёт!

— Северский? — удивилась, ну или сделала вид, Сабля. — Тут ты, Маркус Святославович? Что скажешь в своё оправдание?

— Не в чем мне оправдываться! — выкрикнул я, начиная движение к сцене. На удивление, пихаться и толкаться не пришлось. Бояре сами расступались, разглядывая меня при этом с огромным удивлением. Да ещё и шептались между собой, обсуждая наличие Богатыря.

— Да как же не в чем⁈ — закричал Лоскутов. — Не твой ли Богатырь каждый день тучи разгоняет⁈

— Ну разгоняет, и чего? — удивился я.

— Так они потом ко мне идут! Льёт так, что из дома выйти нельзя!

— Хм… — задумчиво хмыкнул я. Об этом я как-то не подумал. Но странно как-то это всё. — А чего сам ко мне не подошёл, боярин? Всё бы решили миром. Зачем сюда вызвал?

— Кстати, да! — кивнула Саблеслава. А Лоскутов вдруг отвёл глаза, подтверждая мою догадку, что всё неспроста.

— А ущерб? — посмотрел на княгиню боярин. — У меня амбары с зерном затопило. Крестьяне зимой голодными останутся!

Сабля переадресовала вопросительный взгляд мне.

— Так заходи в гости, Алексей Петрович, всё решим, — доброжелательно улыбнулся я, начиная понимать смысл его поступка. Этот гад только что, на всё княжество засветил второго моего Богатыря. То-то у Соболя лицо такое задумчивое. Не то, чтобы я это прям скрывал, но… Да какого хрена⁈ И самое главное, что не сам по себе он действует. И если бы я не получился свиток от княгини одновременно с визитом Ивана Васильевича, то точно подумал бы на него. Одно радует — про дохлого барона никто не знает. Я даже расслабился как-то.

— Что решим? — нахмурился Лоскутов, глядя на меня.

Чёрт! Надо лицо лучше контролировать! Похоже, напугал я его. Хотя… То ли ещё будет!

— Да всё решим, боярин! А то и я могу к тебе в гости заглянуть! И Богатыря своего приведу. Пусть посмотрит, что натворил. Ущёрб вместе посчитаем.

— Ну вот и решили всё миром, — хмыкнула Сабля, то же видимо, смекнув, что дело тут нечисто.

— Но как же, княгинюшка? — округлившимися глазами посмотрел на неё Лоскутов. — Он же ко мне с Богатырём обещается придти.

— Ну так правильно, — прикинулась дурочкой Саблеслава. Видимо не понравилось, что кто-то хочет использовать её в своих разборках. — Придут, посмотрят, что к чему. И на месте решат, как быть.

Ух ты! Если я всё правильно понимаю, то Сабля только что выдала мне карт-бланш по этому вопросу. То ли из-за того, что её использовать пытаются, то ли вину свою всё же помнит передо мной. В любом случае, моё отношение к ней только что чуть-чуть поменялось в лучшую сторону.

— Раз с этим разобрались, и претензий к боярину Северскому ни у кого больше нет, то перейдём к следующему вопросу! — произнесла княгиня и вопросительно взглянула на всё ещё задумчивого Соболя.

— Есть! Есть претензия! — раздался крик из зала. И к «сцене» кто-то начал активно проталкиваться.

— Боярин Концов? — удивлённо посмотрела Сабля на толстенького мужика, который на боярское звание ну никак не тянул.

— Да, Саблеслава Мечеславовна, я это, — тяжело дыша, пробормотал толстяк.

— И что же у тебя за претензия?

— Боярин этот снова моего сына покалечил! — заявил Концов, нагло показав на меня пальцем. — Щаслав только-только с лечения вернулся. Язык ему отрастили. Пятьсот рублей золотых я за это отдал! А этот… боярин незрелый снова его избил. На этот раз челюсть сломал!

— Что скажешь, Маркус Святославович? — спросила у меня Сабля.

— А что тут говорить? — пожал я плечами. — Зря боярин своему сыну язык выращивал. За зубами он его всё равно держать не научился. Хотя, глядя на его отца, понимаю, что это у них семейное.