достучаться не могли!

(14:25) Серый: Сколько? В смысле?

(14:26) Макс: в коромысле! жди лягушка путешественница

Сказать, что я выпал в осадок, это ничего не сказать. Две недели? Какие нахер две недели? Тут от силы часа четыре прошло!

Надпись о призыве меня появилась минут через семь. Я даже присесть успел, ибо усталость, что навалилась после, стала полной неожиданностью. В остальном никаких ощущений относительно двух недель не было.

— Как интересно, — тихо протянул я.

Интересного, правда, было мало.

Вспышка перед глазами, легкое помутнение и вот я уже совершенно в другом месте. Свет сразу стал неприятно резать глаза, а гул от ветрогенераторов вклинился в сознание, раздражая своим наличием.

— Живой, чертяка! — именно с таким возгласом, боров, которого по ошибке зовут человеческим именем, подлетел и сжал так, что затрещали ребра. — Ну, скотина такая, давай, жги! Показывай дрянь эту!

— Уф, — выдохнул я, мотнув головой. — Общий сбор труби. Не хочу я по триста раз одно и тоже глагольствовать. И это, пожрать есть чё?

Хохот друга, как бальзам! Он только и сделал, что хлопнул меня по плечу, тут же ныряя в чат. Ну а я, мельком огляделся по сторонам, с удивлением отмечая некоторую пустоту, и направился к ратуше. Думаю, скоро мне всё расскажут, ну а пока самое интересное!

Внимание, Искатель! Вы первый, кто из ныне живущих посетил Дорогу теней!

+ 10 к начальной репутации среди Пришлых.

Храм Пандоры место, где Тьма была заперта веками. Путь туда и обратно накладывает свой отпечаток.

— 50% к скорости естественной регенерации.

— 50% к скорости восстановления умений, завязанных на стихию жизни.

+ 50% к скорости восстановления выносливости.

+ 50% к скорости восстановления умений, завязанных на стихию смерти.

Внимание, Искатель! Ящик Пандоры проклят. Тьма всегда знает, где вы.

Радиус обнаружения вас монстрами Тьмы и одержимыми +100%.

— Э! — возмутился я. — А плюшки!?

Плюс десять к изначальной репутации слабо походит на плюшку. Нет, естественно, приятно, но такое себе. Я, можно сказать, подвиг совершил! А по сути получил хрен, да нихрена. Непонятно еще, чем это всё аукнется и что за «ярость Тьмы», которая где-то там грядет. Может и вовсе овчинка выделки не стоит? А то вот он, ящик этот сраный, в руках держу, и даже крышку уже закрыл, а воз и ныне там.

Зал для общих собраний встретил меня тишиной. Никого не было, свет горел еле-еле, так что порыться в закромах в поисках чего съестного мне никто не мешал.

Уже после, минут через пятнадцать, когда вошел Клименков, первая кружка с кофе у меня опустела. Жаль, что так и не удалось найти ничего, чтобы заморить червячка, но Макс, который шел за майором следом, исправил это недоразумение.

— Ну, наконец-то! — вырвалось у меня. — Совсем героя чествовать не хотите.

— Этому герою, — скривился Клименков, — да по шапке бы! Ты вообще представляешь, что за кипишь начался?

— Понятия не имею, — зевнул я. — Когда есть шанс, вернуть Солнце, всё остальное как-то не котируется.

— Вот же, — ажно запнулся майор. — Гражданский.

— Держи, — усмехнулся Макс, — герой.

Передо мной на столе оказался небольшой поднос, с разного вида вкусностями. Тут тебе и копчености, и свежий, только испеченный хлебушек, и шашлык, и рыбка соленая с лучком. Не хватало только запотевшего графина с беленькой, но, кажется, судя по моему взгляду, Макс предугадал и этот нюанс.

— Вкушайте, ваша светлость! — отвалив шутовской поклон, нараспев произнес друг. — И не подавитесь. Да.

— Злые вы, — буркнул я, закинув в рот бутерброд с кусочком селедки и лучком. — Будет кто? А то в одного извращение какое-то

— Наливай! — удивил майор, махнув рукой. — Последняя неделя это что-то.

— Макс? — перевел я взгляд на танка.

— Ой, да шут с тобой! — не выдержал друг. — Умеешь же ты уговаривать.

Мой удивленно-возмущенный взгляд, разбился о каменное лицо друга, словно стрела, о его же ледяной доспех.

— Жучара, — только и пробормотал я, наливая в, как по волшебству, появившееся стопки, прозрачную и холодную беленькую.

Выпили, закусили. Водка пошла хорошо, согревая сначала пищевод, а после и желудок. Следом наивкуснейшая закуска, которая для меня стала настоящей амброзией. Словно я и правда не ел несколько недель.

— Да вы охренели! — возмущение на лице Синего надо было видеть. — Я там, знаешь ли, проявляю чудеса стойкости и стою на смерть, не сдавая наши позиции, а они тут водку хлещут!

— Налить? — проигнорировав его спич, спросил я.