Польгара, сопровождаемая Сенедрой и Бархоткой, величественновплыла в Тронный зал, словно полновластная владычица. Странно или, наоборот,естественно, Цирадис с ними не было. Польгара, как обычно, облачилась всапфировое бархатное платье, расшитое серебром. Она выглядела ослепительно. НаСенедре было платье цвета сливок, очень походившее на ее свадебныйнаряд, – не хватало только россыпи крупных жемчужин, украшавших ее в тотсчастливый день. Роскошная медно-рыжая грива маленькой королевы была перекинулачерез плечо, и по всей груди рассыпались тугие колечки. Бархотка щеголялабледно-лиловым атласным туалетом. Все молодые рыцари Перивора – то есть те изних, кто еще держался на ногах после ратных подвигов, – были сражены еюнаповал. Теперь поражение местных воинов с полным правом можно было считатьокончательным.

– Настало время заморочить королю голову – представитьдам, – прошептал Гарион на ухо Закету.

Сославшись на необходимость уединения, дамы до сей порыпребывали в своих покоях. Теперь же Гарион выступил вперед и сопроводил их ктрону.

– Ваше величество, – обратился он с легкимпоклоном к королю Ольдорину, – хотя и не дозволено мне, ввиду крайнейнеобходимости в анонимности, поведать вам во всех подробностях об ихпроисхождении и достоинстве, с моей стороны было бы неучтиво – как по отношениюк вам, так и к присутствующим здесь прекрасным дамам, – не представить ихвам. Итак, имею честь представить вам ее высочество герцогиню Эратскую.

Тут он ничем не рисковал. Никто в этом краю дажеприблизительно не представлял себе, где находится Эрат.

Польгара склонилась в реверансе с изысканной грацией.

– Ваше величество, – приветствовала она королясвоим звучным голосом.

Король с необычайной живостью вскочил на ноги.

– Ваша высочество, – ответил он с глубокимпоклоном. – Вы поистине озарили мое убогое обиталище нездешним светомсвоей красоты!

– Смею представить вам также ее высочество принцессуКсеру, – продолжал Гарион.

Сенедра во все глаза уставилась на него, и он, склонившись кее уху, прошептал:

– Твое настоящее имя слишком широко известно.

Сенедра тотчас же овладела собой.

– Ваше величество, – произнесла она и поклониласькоролю с изумительной грацией – изяществом манер она теперь почти не уступалаПольгаре. В конце концов, девушка, выросшая при дворе императора, хоть чему-тодолжна была там научиться!

– Ваше высочество, – кивнул король. –Волшебная краса ваша лишает меня дара речи.

– Ну разве он не мил? – прошептала Сенедра.

– И последней, ваше величество, – продолжалГарион, – позвольте представить вам, как изволите видеть сами, отнюдь непоследнюю в рядах прелестниц мира графиню Турия.

Имя для Бархотки он выдумал тут же на месте.

Бархотка невозмутимо присела в реверансе.

– Ваше величество...

Выпрямившись, она улыбнулась, насмерть сразив короляямочками на нежных щеках.

– О, госпожа... – Король запнулся и вновьпоклонился. – Когда вы изволили улыбнуться, сердце моеостановилось. – Он смущенно огляделся. – Мне казалось, с вами былаеще одна дама; господин рыцарь.

– Это слепая бедняжка, ваше величество, –вмешалась Польгара, чтобы спасти положение. – Боюсь, столь искрометноевеселье утрачивает всю свою прелесть для той, что пребывает в вечной тьме. Мыпередали ее заботам того исполина, что путешествует вместе с нами, – онодин из верных слуг ее семейства, оберегающий и сопровождающий ее повсюду стого самого прискорбного дня, когда для нее навек погас свет солнца.

По щекам короля скатились две крупные слезы. Арендийцы,пусть даже в глаза не видевшие родины предков, остались людьми в высшей степениэмоциональными.

Тут вошли и все остальные, и Гарион искренне порадовался,что лицо его скрывает забрало – иначе вряд ли сумел бы скрыть ухмылку. ЛицоБельдина было мрачнее грозовой тучи. Волосы его и борода были вымыты итщательно, волосок к волоску, расчесаны, а сверх того он щеголял синимкамзолом, всем, кроме цвета, походившим на одеяние Бельгарата. Гарион весьмауспешно навешал королю лапши на уши, представляя друзей. Бельдина, однако, онприберег «на закуску».

– А это, ваше величество, великий искусник Фельдегаст,необычайно одаренный шут, скрашивавший долгое странствие наше своимиизысканными остротами.

Бельдин оскалился, сверкнув глазами на Гариона, и небрежнопоклонился монарху.

– Ох, ваше величество, и передать не могу, как ослепленя великолепием града сего и красотами вашего дворца. Видывал я за годы скитанияи Тол-Хонет, и Мал-Зэт, и Мельсен и скажу без обиняков, что Дал-Перивор вполневыдерживает сравнения со столь славными градами. А я много земель исходил,торгуя своим искусством и демонстрируя свои таланты.

Лицо короля расплылось в улыбке.

– Господин Фельдегаст, – с поклоном отвечалон, – в мире сем, полном горестей, люди, подобные вам, ценятся на весзолота.

– Ох, ваше величество, вы великодушны сверх всякоймеры!

Наконец с формальностями было покончено, Гарион, Закет иостальные смешались с толпой. И тут к Гариону и Закету приблизилась юная дамавесьма решительного вида.

– Вы – величайшие рыцари среди всех смертных,господа. – Она грациозно присела. – А высокие титулы спутников вашихкрасноречивее всяких слов изобличают в вас людей высокородных – возможно даже,королевских кровей. – Она одарила Гариона томным взором. – Обрученыли вы, господин рыцарь?

Гарион беззвучно застонал – вновь все повторялось домельчайших деталей!

– Я женат, госпожа, – твердо ответил он. На сейраз он уже знал, как достойно выйти из щекотливого положения.

– А-а-а... – разочарованно протянула девица. Нототчас же повернулась к Закету. – А вы, господин? Связаны ли вы священнымиузами брака или, может быть, помолвлены с некоей счастливицей?

– Нет, госпожа, – озадаченно отвечал Закет. Глазадевицы сверкнули.

И Гарион счел за благо вмешаться.

– Пора тебе, друг мой, принять очередную порциюснадобья – надо признаться, оно горькое, но это необходимо.

– Снадобья? – переспросил Закет.

Гарион вздохнул.