Рейф достиг дома леди Гвендолин меньше чем за пять минут, нетерпеливо позвонил в дверь и еще нетерпеливее потребовал немедленной встречи с мисс Маркхэм.

— Мисс Маркхэм уже легла спать, милорд, — сообщил ему дворецкий. — Она строго наказала не беспокоить ее. Леди Гвендолин сказала…

— Где ее светлость? — строго потребовал Рейф, совсем забыв о своем прежнем обещании не переступать через порог дома на Беркли-сквер без приглашения. — Найдите ее, она разбудит Генриетту.

— Леди Гвендолин уехала на ужин к леди Каупер. Похоже, у Генриетты началась мигрень, она выглядела нездоровой, когда вернулась, — доверительно сообщил дворецкий, подозревая, что причиной недомогания мисс Маркхэм был лорд Пентленд.

— В таком случае то, что я скажу мисс Маркхэм, поможет ей выздороветь. Приведите ее сюда.

— Лорд Пентленд…

— Приведите ее немедленно, или я сам сделаю это. Собственно, если вы скажете мне, где находится ее спальня…

— Милорд! Пожалуйста, умоляю вас. Я не могу позволить вам это, в противном случае ее светлость немедленно уволит меня… Умоляю вас, если вы подождете в одной из гостиных, я осмелюсь разбудить ее.

— Очень хорошо, потрудитесь. Скажите, что в ее распоряжении пять минут, иначе я сам отправлюсь за ней.

Возмущенный и зачарованный дворецкий леди Гвендолин стал быстро подниматься по лестнице. Рейф последовал за ним. Проведя его светлость, который явно сошел с ума, в небольшую, но элегантную гостиную, дворецкий поднялся на второй этаж и осторожно постучал в дверь спальни мисс Маркхэм.

Генриетта еще не спала, все еще не пришла в себя от потрясения, даже заплакать не хватало сил. Она не откликнулась на стук, но в дверь снова постучали, на этот раз громче и настойчивее. Закутавшись в халат, Генриетта дотащилась до двери и осторожно приоткрыла ее.

— Мисс, прошу прощения, — заговорил дворецкий, — я понимаю, что нарушаю ваш покой, но внизу ждет лорд Пентленд и безоговорочно требует встречи с вами.

— Я не могу видеть его, я не стану…

— Мисс, боюсь, если вы откажетесь…

— Если ты откажешься, я сам вытащу тебя из этой комнаты, — прервал его Рейф, отчего дворецкий подскочил. Он не слышал, как Рейф поднялся наверх.

— Милорд, вам не следует…

— Рейф! Что ты здесь делаешь?

— Генриетта, мне надо поговорить с тобой. Мне обязательна надо поговорить с тобой.

— Нет. Я не могу. Больше не о чем говорить.

— Генриетта…

— Милорд, если вы только…

— Рейф, уходи.

— Генриетта! Я люблю тебя.

Трудно сказать, кто был больше изумлен этим заявлением. У дворецкого челюсть отвисла. Генриетта ухватилась за дверную ручку, отпустила халат и обнажила перед глазами Рейфа и дворецкого больше атласа и кружев, облегавших ее тело, чем оба ожидали увидеть.

Рейф сам был так удивлен, что ничего не мог придумать после столь важных слов, хотя пришел в себя раньше Генриетты и дворецкого.

— Теперь вы узнали, почему мне так срочно понадобилось встретиться с мисс Маркхэм. Можете оставить нас одних, к тому же вы окажете мне огромную услугу, если нас никто не потревожит, — сказал он дворецкому. — Только представьте, сколь деликатные вопросы требуют дальнейшего обсуждения. — Тут он оторвал руку Генриетты от дверной ручки. — Думаю, надежнее будет говорить внизу, нежели в твоей комнате, — добавил он и быстро провел ее мимо уставившегося на них дворецкого в комнату на нижнем этаже, в которую Рейфа раньше пригласил дворецкий.

— Рейф, я…

— Присаживайся…

— Рейф, я…

— И слушай.

Генриетта села. У нее не было выбора, ноги больше не слушались ее.

Рейф сел рядом, взял за руку и стал потирать ее, чтобы согреть. Приподнятое настроение покинуло его. Сейчас он нервничал, его стало мутить от страха.

— Ты была права, — наконец произнес он.

— В чем?

— Во всем! — На лице Рейфа мелькнула улыбка. Он с трудом сглотнул. — Я все время боялся. — После этих слов ему стало легче говорить. — Я прикрывался ужасными событиями, позволил боли и чувству вины ослепить себя, указывать, как вести себя, определить мою сущность. Я замкнулся в себе, чтобы больше не испытывать боли. Ты права. Я не жил, а существовал, прячась в тени жизни, в грош не ставил ее. Видишь, я говорю серьезно. Ты была права во всем.

— О!

Рейф рассмеялся, поднял ее руку и потер ею свою щеку.

— Ты думала, что я не прислушивался к твоему мнению?

— Мне казалось, ты не желал прислушиваться, — откровенно призналась она.

— Я не желал, но у меня не осталось выбора, ибо появилось то, чего больше всего хотелось. А пока я был обращен к прошлому, не мог на это надеяться.

— Что это?

— Ты.

— О!

— Генриетта, знаю, я не без вины. Но не такой черный, как обрисовал себя, хотя и не святой. Я не могу исправить несправедливости, совершенные в прошлом, но могу простить себя.

— О, Рейф, ты и вправду так считаешь?

— Я говорю серьезно, — ответил Рейф, и на его лице снова появилась улыбка. — Все это произошло благодаря тебе. В тот миг, когда я впервые увидел тебя, ты словно луч солнца пронзила облака. Я с самого начала понял, что испытываю к тебе другие чувства. Но отчетливое понимание этого испугало меня. Я был беззащитен. Уязвим.

Ее сердце застучало так тяжело, как никогда прежде. Стало трудно дышать. Генриетта боялась надежды. Как и он, она видела яркий луч света, проникавший через приоткрытую дверь, но Рейф все еще находился по ту ее сторону.

— Я люблю тебя, Генриетта. Я хочу провести оставшуюся жизнь вместе с тобой. — Рейф опустился на пол, встал перед Генриеттой на колени и взял ее ладонь обеими руками. — Я люблю тебя и надеюсь… я так надеюсь, я очень надеюсь… что ты простишь меня за то, что я вел себя глупо и не сразу разобрался в своих чувствах. Прошу тебя, дорогая Генриетта, скажи, что еще не слишком поздно.

— О, Рейф, конечно, еще не слишком поздно. Я люблю тебя. Я всегда буду любить тебя. Как ты мог сомневаться в этом?

Он ждал только этих слов. Заключил Генриетту в свои объятия и стал целовать. Впервые в жизни он целовал женщину устами влюбленного. С каждым поцелуем ее губы казались все слаще, а объятия безгранично нежными. Рейф встал на одно колено.

— Генриетта, я со всей покорностью прошу тебя оказать мне честь стать моей женой. Дорогая моя, драгоценная, обворожительная и верная Генриетта, выходи за меня замуж.

— О, Рейф! О, Рейф! Ты это серьезно говоришь? Это правда? Ты не шутишь?

Рейф привлек ее к себе и поцеловал в глаза.

— Я говорю серьезно. — Рейф поцеловал ее в щеки. — Я не шучу. — Рейф поцеловал ее вздернутый носик. — Это правда. — Рейф поцеловал ее в уголки губ. — Клянусь. — Рейф осыпал поцелуями ее лоб. — Я люблю тебя. Я люблю тебя, Генриетта Маркхэм. Я люблю тебя искренно и серьезно. Клянусь.