Лилле не ответила.

– Я задал тебе вопрос, девушка. Не бойся, от разговорасо мной не запаршивеешь.

– Не выспрашивайте ни о чем, – бросил Крапивка сбеспокойством в голосе. – Лилле… Она… Странная. Не ответит, не заставляйтеее.

Геральт не отрывал от Лилле глаз, а Лилле по-прежнемуглядела на него. По спине у Геральта пробежали мурашки, выползли на шею.

– Почему вы не пошли на дьявола с дрекольем ивилами? – повысил он голос. – Почему не расставили западни? Если б вытолько захотели, его козлиная башка уже торчала бы на шесте в качестве пугалаот ворон. Меня предупредили, чтобы я не пытался его убить. Почему? Ты запретилаим, верно, Лилле?

Дхун поднялся с лавки. Головой чуть не задев потолок.

– Выдь, девка, – буркнул он. – Забирай бабкуи выдь отседова.

– Кто она? – проговорил Геральт, когда за бабкой иЛилле захлопнулась дверь. – Кто эта девочка, Дхун? Почему пользуется у васбольшим уважением, нежели эта чертова книга?

– Не ваше дело, – глянул на него Дхун, и в еговзгляде не было дружелюбия. – Умных девушек у себя в городах преследуете,на кострах спаляете. У нас этого не было и не будет.

– Вы меня не поняли, – холодно сказал ведьмак.

– И не стараюсь, – проворчал Дхун.

– Я это заметил, – процедил Геральт, тоже не шибкосердечно. – Но одну основную вещь извольте понять, уважаемый Дхун. Наспо-прежнему не связывает никакой договор, я по-прежнему не обязан вам ничем. Увас нет оснований полагать, будто вы прикупили себе ведьмака, который засеребряный грош или полтора сделает то, чего вы сделать не умеете. Или нехотите. Или… не можете. Так вот, уважаемый Дхун, вы еще не купили ведьмака, ине думаю, чтобы это вам удалось. При вашем-то нежелании что-либо понимать.

Дхун молчал, исподлобья глядя на Геральта. Крапивкакашлянул, повертелся на лавке, возя лаптями по глинобитному полу, потом вдругвыпрямился.

– Милсдарь ведьмак, – сказал он. – Несерчайте. Скажем, что и как. А, Дхун?

Посадский солтыс согласно кивнул.

– Когда мы сюда ехали, – начал Крапивка, – вывидели, как тут все растет, какие тут всходы. Другой раз такое вымахает, о чемгде в другом месте и мечтать трудно. Даже невозможно. Ну вот. Поскольку у нас саженцы,да и зерно – штука преотличная, мы и дань этим платим, и продаем, и обмениваем…

– Что тут общего с чертом?

– А есть общее, есть. Чертяка раньше вроде бы пакостили разные штучки подстраивал, а тут вдруг начал зерно воровать понемногу. Тогдамы ему стали класть помалу на камень в конопле, думали, нажрется и отстанет. Аннет, продолжал красть. А когда мы от него запасы прятать начали по складам дасараям, на три замка запираемым, то он все равно как взбесился, рычал, блеял,«ук-ук» кричал, а уж коли он укукать начинает, то лучше ноги в руки. Грозился,мол…

– …трахать начнет, – вставил Лютик с добродушнойухмылкой.

– И это тоже, – поддакнул Крапивка. – Да и окрасном петухе напоминал. Долго говорить, – когда не смог больше красть,потребовал дани. Велел себе зерно и другое добро мешками целыми носить. Тогдамы обозлились и всем сходом решили ему хвостатую задницу отбить. Но…

Крапивка кашлянул, опустил голову.

– Нечего кружить-то, – неожиданно проговорилДхун. – Неверно мы государя ведьмака оценили. Валяй все как есть,Крапивка.

– Бабка запретила дьявола бить, – быстропроговорил Крапивка, – но мы-то знаем, что это Лилле, потому как бабка…Бабка только то болтает, что ей Лилле велит. А мы… Сами видите, милсдарьведьмак, мы слушаемся.

– Заметил, – поморщился Геральт. – Бабкаможет только бородой трясти и бормотать текст, которого и сама не понимает. Ана девчонку вы глазеете, как на статую богини, раскрыв рты, не глядите ей вглаза, но пытаетесь угадывать ее желания. А ее желания – для вас приказы. Ктоона, эта ваша Лилле?

– Так вы же отгадали, милсдарь. Вещунья. Ну, Мудрая,значит. Только не говорите об этом никому. Просим. Ежели до князя дойдет или,не приведите боги, до наместника…

– Не бойтесь, – серьезно сказал Геральт. –Знаю, в чем дело, и вас не выдам.

Встречающиеся по деревням странные женщины и девушки,которых жители называли вещуньями или Мудрыми, не пользовались особой симпатиейу вельмож, собиравших дань и тянувших жилы из селян. Кметы всегда обращались засоветом к вещуньям, почти по любому вопросу. Верили им слепо и безгранично.Принимаемые на основе таких советов решения зачастую полностью противоречилиполитике хозяев и владык. Геральт слышал о совершенно радикальных и непонятныхслучаях – об уничтожении племенных стад, прекращении сева либо уборки и даже опереселении целых деревень. Владыки преследовали «суеверия», зачастую невыбирая средств. Поэтому крестьяне очень быстро научились скрывать Мудрых. Нослушаться их не перестали. Потому что одно, как подсказывал опыт, не подлежалосомнению – по крупному счету всегда оказывалось, что Мудрые правы.

– Лилле не позволила нам убить дьявола, –продолжал Крапивка. – Велела сделать так, как указывает книга. Вы ужезнаете – не получилось. Уже были неприятности с сеньором. Когда мы отдали зернаменьше, чем положено, он разорался, кричал, что разделается с нами. Одьяволе-то мы ему ни-ни, потому как сеньор строг ужасть, как и в шуткахничегошеньки не смыслит. И тут вы объявились. Мы спрашивали Лилле, можно ливас… нанять?

– И что?

– Через бабку сказала, что сначала ей надо на васвзглянуть.

– И взглянула.

– Ага. И признала вас, мы это знаем, умеем понять, чтоЛилле признает, а чего нет.

– Она не произнесла ни слова.

– Она ни с кем, окромя бабки, словом не обмолвится. Ноесли б вас не признала – в хату б не вошла ни за что.

– Хм… – задумался Геральт. – Интересно.Вещунья, которая, вместо того чтобы вещать, молчит. Откуда она взялась?

– Не знаем, милсдарь ведьмак, – буркнулДхун. – Но с бабкой, как твердят старики, тожить так было. Предыдущаябабка тожить приласкала неразговорчивую девку, такую, што явилась неведомооткель. А та девка – то как раз наша теперешняя бабка. Дед мой говаривал: мол,бабка таким манером возрождается. Совсем вроде как месяц на небе возрождается ивсякий раз становится новый. Не смейтесь…