— А потом пойдём на танцульки!

— Я всё помню! — усмехнулся я, отвечая одновременно им обоим.

После занятий, в кафе, обсуждение нарядов и подарка имениннице продолжилось уже с участием Шереметьевой, которая, хитро улыбаясь, как бы невзначай, спросила у Долгорукого:

— Андрюша, а ты Маше что подаришь?

Тот опять, как и в случае со мной, слегка замялся, но ответил:

— Увидите!

Шереметьева хмыкнула и вернулась к разговору с подружками, а я не стал уточнять, что за этим за всем скрывается — если Андрей захочет, то расскажет всё сам. Это же самое обсуждение продолжилось и на крыльце университета, и прервалось только тогда, когда мы начали прощаться.

Когда я пришёл домой, Прохор сказал мне:

— Переодевайся, пойдём тренироваться.

— Пойдём? — переспросил я.

— Да, пойдём. Я сегодня днём на территории Университета нашёл тихое местечко, там и позанимаемся. А то я боюсь что-то дома, ещё соседей зацепишь.

— Хорошо. — кивнул я. — Сейчас переоденусь, дай мне пять минут.

Местечко действительно было тихим — небольшая полянка посреди густого кустарника, скрытая от посторонних глаз, и расположенная вдали от оживлённых студенческих маршрутов.

— Так, Алексей, послушай меня внимательно. — начал занятие Прохор. — Со стихиями тренировки мы пока проводить не будем, а займёмся этой твоей жутью. Объяснять причины надо?

— Нет. Мне сначала её необходимо научиться контролировать, а потом уже за остальное браться. — ответил я.

— Ты всё правильно понимаешь. — кивнул Прохор. — Помнишь наш разговор на полигоне про то, что ты пытаешься проломить ментальный доспех?

— Да.

— А сегодня попытайся сделать это мягко, нежно, аккуратно. Не знаю, какие ещё определения подобрать… Ты меня понял? — он смотрел на меня вопросительно.

— Кажется, да. — кивнул я. — Мне надо быть с тобой нежным. — и ухмыльнулся.

— Пусть будет так. — Прохор остался серьёзным. — Главное — результат. Начинаем. — он отошёл от меня метров на пять и повернулся лицом.

Я же стёр с лица улыбку, настроился, перешёл на темп и потянулся к Прохору. На этот раз я действительно не пытался проломить защиту своего воспитателя, а начал её ощупывать со всех сторон. Поначалу преобладали старые ощущения холодной монолитной бетонной стены, но чем больше я настраивался на ментальный доспех Прохора, тем теплее он становился. Внезапно, слегка закружилась голова, начало подташнивать, внутри росла моральная усталость и острое желание прекратить тренировку. Через несколько секунд перед глазами потемнело…

— Лёшка, Лёшка, очнись! — вернул меня к реальности голос моего воспитателя.

— Прохор, что случилось? — я понял, что лежу на земле, а мой воспитатель пытается трясти меня за плечо.

— Ты даже не бледный, ты белый весь стал, а потом на землю завалился… — Прохор помог мне подняться, поддерживая под руку. — Как себя чувствуешь?

— Хреново. Дай мне пару минут окончательно придти в себя.

— Хорошо. — кивнул Прохор, продолжая меня поддерживать.

Эта пара минут у меня ушла только на то, чтобы прислушаться к себе. Всё было более или менее нормально, за исключением легкого головокружения, подташнивания, и моральной усталости. Не хотелось вообще ничего — не стоять, не лежать, не двигаться, не разговаривать, и, особенно, не думать. Именно выход из этого состояния занял у меня больше всего по времени.

— Прохор, пойдём домой. — я убрал его руку и сделал шаг в сторону, показывая, что посторонняя помощь мне больше не нужна. — Надо отдохнуть.

— Конечно, Лёшка, пошли. — он указал рукой направление куда нам двигаться.

Шли мы не спеша, не разговаривали, а я наслаждался полным отсутствием мыслей в голове. Уже дома, выпив два стакана клюквенного морса, был отправлен Прохором спать.

Проснулся уже тогда, когда за окнами была темень. Чувствовал я себя гораздо лучше, нежели тогда, когда ложился спать. Очень хотелось пить и есть, и я, как был в трусах, так и пошёл в гостиную, в которой горел приглушённый свет и работал телевизор.

— Проснулся? — спросил меня развалившийся на диване Прохор. — А то мы тебя заждались. — он указал на кресло, в котором, закинув ногу на ногу, сидела Алексия.

— Привет, Леся! — кивнул я. — Давно ждёшь?

— Привет, Лёша! — улыбнулась она. — С десяти. Ты на телефон не отвечал, вот я и заглянула, а Прохор сказал, что могу подождать, пока ты не проснёшься.

— А сколько сейчас времени? — спросил я.

— Одиннадцать доходит. — ответил Прохор. — Больше тебя так на тренировках напрягать не буду.

Последние свои слова он сказал таким нарочито равнодушным тоном, по которому сразу становилось понятным, что сказано это было для Алексии.

— Иди оденься. — хмыкнул Прохор. — А я пока ужин разогрею.

Пришлось мне возвращаться в спальню и одевать домашнюю одежду.

Ужинать сели за барную стойку. На самом деле, ел только я, а Прохор с Алексией пили чай.

— Прохор, — обратилась девушка к моему воспитателю, когда я уже практически доедал, — надеюсь, завтра у вас такой тренировки не будет? Просто у нас были планы…

— Не будет. — ответил он. — Но нам завтра с Алексеем после Университета к портному заехать надо. Итак, задержались порядком.

Алексия повернулась ко мне:

— Лёш, ты как, не передумал?..

— Нет, Лесь. — помотал я головой, отодвигая тарелку. — Идём на выставку, а потом в «Приют».

— Хорошо. — она облегченно кивнула.

Прохор взял мою тарелку и отнёс в мойку.

— Долго не засиживайтесь, всем завтра рано вставать. — сказал он нам и направился в свою комнату, а мы с Лесей расположились на диване.

— Лёш, ты всё равно какой-то бледноватый. — погладила меня по голове девушка. — Может, мне домой пойти?

— Давай ещё немного посидим, нормально со мной всё… — успокоил я её.

С Лесей мы проболтали минут сорок, обсудили завтрашние планы и договорились, что как только я освобожусь от портного, то сразу позвоню девушке. Вернувшись в гостиную, застал там Прохора, возящегося с какой-то аппаратурой.

— Садись, — кивнул он мне, — сейчас закончу.

Через несколько минут он удовлетворённо смотрел на зелёный индикатор, горящий на панели прибора непонятного назначения.

— От всех видов прослушки. — прокомментировал он. — В СБ Рода взял, на всякий случай. Как себя чувствуешь?

— Нормально. — махнул рукой я. — Рассказывай, что было.

— Ну, а что было… — Прохор присел напротив. — Мне бы хотелось твою версию событий услышать, а я потом тебе в подробностях расскажу свои ощущения.