– Что бы вы хотели знать?

– По возможности, конечно, все. Однако всеведение – удел Господа. Так шо ограничимся необходимым. Чего добивались вы и те, кто вас послал, устраивая заговор с целью свержения действующего монарха?

– Все это бредни, никакого заговора не было!

– Ну, бредни так бредни, я ж только за. Ответ понятен. Но вот беда, он не согласуется с показаниями мастера Элигия, который, проявив сознательность и по горло наполнившись раскаянием, добровольно сообщил о ваших намерениях и тех инструкциях, которые были им получены лично от вас.

– Все это клевета! Злодейский оговор! Какой-то вчерашний ремесленник, мошенничеством пролезший во власть, смеет чернить имя приближенного святейшего папы.

– Ужасный век, ужасные сердца! – с деланым сочувствием закивал Лис. – Какое низкое коварство. Впрочем, чернить, серебрить, золотить – его профессия. То ли дело вы – зерцало и светоч в одном лице… Опора и надежа Святейшего престола… И как вас могло угораздить вести тайные переговоры с таким отпетым мошенником?! Шо вы моргаете, преосвященнейший? Не делайте ресницами ветер, меня не сдует. Расскажу по секрету, вы еще в Париж не въехали, а уже под мое наблюдение угодили – мадам Гизелла дама бдительная, в совпадения не верит. И я не верю. Так шо советую вам не запираться. Если понадобится, сам вас запру. Давайте начистоту о своих планах, о видах на франкский трон, о соучастии римского понтифика в заговоре. У следствия накопилось много вопросов. Облегчите совесть. Шо там у вас было о раскаявшемся грешнике и десятке праведников?

– Но-о…

– Приберегите «но» для римской курии. – Голос Сергея из умиротворяюще-елейного вдруг стал хлестким, будто плеть. – Когда они будут вкурять, шо делать с твоим отступничеством и ересью, это «но» тебе очень пригодится. Это я тебе говорю, как полномочный засланец пресвитера Иоанна.

– Какая еще ересь? Я тверд в вере!

– А это хорошо! – заверил Лис. – Это очень хорошо! Тогда можно не сомневаться, что ваше высокопреосвященство без какого-либо труда, более того, с великой радостью прочтет мне что-нибудь из вот этого замечательного фолианта. – Лис развернул плащ и продемонстрировал обтянутый сафьяном том, украшенный золоченым серебром и яхонтами.

Кардинал смотрел на книгу, не отводя взгляда.

– Шо вы так уставились, любезнейший? Святого Писания никогда прежде не видали?

– Откуда это у вас? – не имея сил хоть как-то спрятать удивление, спросил «подследственный».

– Тю, шо за странный вопрос? Или вы не слышали: мадам Гизелла в целях просвещения заблудших во тьме мракобесия, а также в ознаменование победы над язычниками абарами, открывает Центральную парижскую библиотеку имени Святого Дагоберта. Это ее первый вклад. Так сказать, малая лепта. Вот, взял почитать на досуге. – Сергей внимательно поглядел на Гвидо, изучая мимику не в меру пылкого южанина. – С вашей помощью. Ну так как, открываем замки, разворачиваем том на месте, где Иуда платит налоги со своих кровавых сребреников? Так сказать, натурой платит. Очень бы хотелось, падре, послушать ваше чтение, а заодно и толкование этого священного текста.

– Здесь плохой свет, – попытался отговориться кардинал, становясь белее, чем облачение святейшего папы.

– Тот свет еще хуже, – многообещающе сообщил незваный гость, вновь разминая пальцы. – Не верите, уточните у Иуды. Но ежели шо, в пыточной огня будет, ну, разве только на самую малость поменьше, чем в адском пекле, – читай, не хочу. Или вы позабыли грамоту? Так я сейчас напомню. У нас в Чрезвычайной Комиссии по борьбе с контрэволюцией и бандитизмом не таким алефам рога по самую ижицу обламывали.

– Не надо. – Гвидо Бассотури опустил глаза, понимая, что раздраженный нурсиец вполне готов продемонстрировать, что такое ижица и как именно устроена пыточная. – Что вы желаете узнать? Спрашивайте.

Каждый измеряет опасность мерой своего страха.

Гай Саллюстий Крисп

Появление всадников в разгромленном лесном селении не прошло незамеченным. Хаммари, ужасные, как самый кошмарный из пьяных снов, выжидательно остановились, глядя, откликнется ли кто-нибудь на воззвание Пипина Геристальского. Ждать было недолго: охотники, их жены и дети, быть может, в тот миг еще не слишком надеясь на спасение, опрометью бросились за спины грозного вельможи и его сына.

– Мы твои! – кричали они. – Правь нами, господин!

Пипин осадил коня, с трудом удерживая его от паники. Тот пятился, мотал головой, бил копытом и всячески старался убедить хозяина, что есть места и получше. Но грозный повелитель не внимал недвусмысленным мольбам. Пипин картинно, изгоняющим жестом, простер широкую длань над его головой и крикнул чудовищам:

– Прочь!

Хаммари, недовольные прерванным весельем, попятились, воя, рыча, лязгая клыками, грохоча рогами о бревна разваленного палисада и всячески намекая, что только глубокое уважение к защитнику селения заставляет их отказать себе в заслуженной трапезе, а заодно и столь возбуждающем зрелище.

Пипин развернул коня.

– Те, кто последует за мной, спасутся. Те же, что посмеют стать на пути моем, – он ткнул пальцем в мерзких тварей, – я не подыму и пальца, чтобы покарать их, но пусть сами, как могут, справляются с ними. Ни мечи, ни копья, ни стрелы не страшны им, и лишь моя власть – защита!

– Правь нами! – благим матом вопили спасенные, все еще не до конца веря удаче.

– Беру вас под руку свою. Клянитесь же хлебом, кровью и солнечным светом служить мне беззаветно, не умышлять измены и жить по слову моему.

– Клянемся! – орала толпа.

Словно эхо этого крика, послышался гул, над верхушками деревьев вдали замаячила огромная бородатая голова. Тяжкий гул приближался, земля сотрясалась от мерных тяжелых шагов, будто каждый шаг вбивал в твердый грунт толстенную сваю. Люди, едва отошедшие от шока, опять взвыли, застонали, предчувствуя и живо представляя недоброе. Но их повелитель и сын его, кажется, и бровью не повели, увидев великана. Тот приближался, шел, не разбирая дороги, наступал на поваленные хаммари деревья, и те с жалобным треском, будто сухие ветки, ломались под его ногой. Дойдя до полуразрушенного селения, он вытянул зажатую в кулак руку и раскрыл ладонь.

– Вот!

Десятки мечей посыпались на землю, легко вонзаясь в каменистую почву, в поваленные столбы частокола и даже в одного не слишком расторопного хаммари, оказавшегося чересчур близко от стального дождя. Чудище завертелось под его ногами волчком, пытаясь извлечь застрявший в шипастом гребне клинок. Гигант, не поморщившись, наступил на беснующегося монстра. Тот дернулся и затих.

– Глядите! – кричал Пипин, указывая на Фрейднура. – Лишь в нем сила, лишь в нем слава! Лишь он несет добро в этот мир. Воля его приходит сюда и без нас. Но если желаем мы, люди, сотворенные по образу его, жить, здравствовать и прославлять творца, должны верной службой доказать свою преданность и заслужить право жить под этими синими небесами, согретыми ясным солнцем.