Гвен переводила взгляд с одного на другого. Для обоих?

— В любое другое время и в любом другом месте я буду толькорад чувствовать тебя с собой рядом, Тройя, но не на Легаре. Я не возьму тебя вЛегар.

— Я далеко не беспомощна, Гриф! У меня и живот еще не виден!

Она беременна. Волшебница прокляла себя за то, что сказала.Если бы только она это знала, она бы поговорила с Грифоном наедине. Как икоролева Эрини, Гвен была не из тех, кто будет скромненько сидеть в стороне вто время, когда где-то идет борьба, но зарождение новой жизни она считала самымсвятым делом. Преследование волков-рейдеров было уже само по себе ужасно, ноделать это теперь, да еще во владениях непредсказуемого и, возможно,враждебного Хрустального Дракона для будущей матери было чистым безумием,особенно после того, как она уже потеряла своего единственного ребенка.

Было ясно, что они уже не один раз за последнюю неделюобсуждали этот вопрос, и понятно, что Тройя всегда одерживала победу в этомспоре. Видеть кого-нибудь, такого же упрямого в отстаивании своего решения, какГрифон, при более приятных обстоятельствах было бы забавно. Однако теперь этогрозило только еще большим осложнением ситуации.

— Тройя, ты ждешь ребенка?

Женщина-кошка резко повернулась к ней, но потом опомнилась ивзяла себя в руки. Казалось, она несколько остыла после своей вспышки гнева намужа.

— Всего лишь последние восемь недель. Сначала я думала, чтоэто морская болезнь, мы оба никогда не любили моря. Однако это не проходило, азатем я узнала симптомы еще… еще Демионовских времен.

— Последние несколько дней ты к тому же стала гораздобыстрее уставать, — напомнил ей птица-лев. — По правде говоря, я началбеспокоиться еще до того, как мы высадились на землю.

Его голос теперь был более озабоченным, более понимающим.Оба, и он, и его супруга, были очень импульсивными натурами.

Годы изменили тебя, Грифон, или, может быть, просто ты сталболее открытым. Волшебница внимательно посмотрела на Тройю. Несмотря нагибкость ее тела, были заметны намеки на возраст; война, несомненно, наложиласвой отпечаток. Сколько живут люди-кошки? У Тройи были слабые, если вообщебыли, волшебные способности, и это означало, что она, как и король Меликард,будет стареть быстрее, чем тот, кого она любит. В этом отношении никогда нельзябыло предугадать, сколько проживет Грифон, если он умрет своей смертью. Он небыл таким, как Кейб и Гвен; его жизненный путь может быть таким же, как и уКороля-Дракона, а может быть, даже более долгим. Вполне возможно, он тожезадумывался об этом, а значит, время, которое им было отпущено, чтобы бытьвместе, было для него драгоценным. Сознание того, что годы ее жизни ограниченыпо сравнению с его годами… только делало особенно важным, чтобы новорожденныйпоявился на свет счастливым и здоровым.

У нее был только один ребенок за все это время, — рассуждалаволшебница, все еще рассматривая взволнованную женщину-кошку. — Очень дажеможет быть, что это ее последний шанс. Не было также сомнения и в том, чтоТройя и сама очень хочет этого ребенка. Из того малого, что Гвен знала олюдях-кошках, она помнила, что у них обычно бывает много детей. У Тройи былтолько один ребенок, а ее народ детей считал самым ценным, что можно былоиметь, и о них очень заботились. Она не может себе позволить потерять и этого.

— Гриф, мы договорились, что сделаем это вместе! Грифонопять выпустил когти, но вовсе не по поводу того, что сказала его жена.

— Ты будешь со мной, Тройя, обещаю тебе. Я также обещаютебе, что я возвращусь с головой Д`Фарани, если только потребуется показатьтебе, что Демион отомщен, но сейчас я вижу, что должен сделать это один.

— Ты не будешь один, Грифон, — быстро заметила волшебница. —Мой муж и Темный Конь уже там. Найди их. Их задача связана с твоей.

И проследи, чтобы мой муж вернулся ко мне! — беззвучнодобавила она.

— Это так.

Он обнял жену. Сначала она оставалась неподвижной, но затемобхватила его с не меньшим чувством.

— Я знаю Драконье царство, Тройя. И поверь мне, когда яговорю, что это единственное место, куда я не могу тебя взять. Я не имею праварисковать твоим здоровьем и нашим будущим ребенком. Ты прекрасно знаешь, почемуледи Бедлам осталась здесь, а не последовала за мужем. Разве ты будешь из-заэтого относиться к ней хуже, чем к ее мужу?

Женщина-кошка встретилась взглядом с Гвен.

— Нет. Никогда. Я слишком давно знаю ее по письмам, чтобыподдаться на такую глупость. Однако если бы я только могла пойти! Ведь там яоставила Демиона!

— Мы его оставили там. И никто из нас не мог заранеепредвидеть, что там произойдет, — он пронзительно, по-птичьи вскрикнул. Если быон был человеком, он бы тяжело вздохнул. Грифон, не задумываясь, переходил отчеловеческих привычек к повадкам животных. — Мы вышли на охоту, и мы будемохотиться, но убивать на этот раз должен я один. И я это сделаю.

Высокую волшебницу передернуло. И опять она сама себенапомнила, что ее гостей нельзя оценивать но человеческим стандартам, но имело значениене только это. Война и смерть Демиона изменили Грифона так, как никогда бы несмогла этого сделать Поворотная Война. Это становится слишком личным. Неозначает ли это, что ей стоит удержать его от этого путешествия? Но в то жевремя она была рада его появлению. Оно означало большую надежду на помощьКейба.

— Тебе надо поесть и отдохнуть, Грифон. И пока ты несделаешь этого, я не позволю тебе никуда отправляться.

Он кивнул в знак благодарности и взглянул на жену.

— Если леди Бедлам позволит, я бы предпочел, чтобы тыосталась здесь. Лучшего места, чем здесь, у нее, не придумаешь.

— Есть еще одно место, — поправила она его. — Это быть рядомс тобой.

— После Легара.

— Она может оставаться здесь столько, сколько потребуется.Ты же знаешь, Грифон.

— Ну, значит, сегодня вечером я отправлюсь в Зуу и попробуютам отыскать следы Кейба.

— Ты будешь телепортироваться? — в голосе Тройи опятьпрозвучала тревога.

Грифон, казалось, этого не заметил.

— Я хорошо знаю этот район, и это сэкономит мне несколькодней, которые понадобились бы, чтобы добраться туда. А уж оттуда я насколькоможно осторожно телепортируюсь в самый центр Легара.

— А это не опасно? — спросила Гвен. — Ты можешьматериализоваться и оказаться перед самым патрулем волков-рейдеров.