Черис пригляделась к Рагату. Был ли в его словах сарказм?

– Скажи, что я благодарен ему за помощь в этом вопросе, – проговорил Джедао.

Она повторила, озадаченная необычной почтительностью со стороны немертвого генерала.

– Рад служить, сэр, – сказал Рагат. Его взгляд метнулся куда-то в сторону. – У меня тут маленькая проблема в округе Зонта… Вам что-то еще нужно прямо сейчас?

– Нет, это всё, – сказала Черис, просматривая отчеты о текущем состоянии на малом дисплее терминала и осознавая, что проблема на самом деле совсем не маленькая. – Конец связи.

– А вот здесь, – сказал Джедао, – нам могут пригодиться исходные игровые параметры. В архивах сохранились совокупные свидетельства того, как множество Шуос пытались произвести впечатление друг на друга. Нам не нужно создавать пропагандистские материалы с нуля. Всё, что нам нужно сделать, – это скормить системе кое-какие параметры и столько ужасающих картинок, сколько сможем разыскать.

Деловой подход Джедао к поражению Лиож не сочетался с тем, что он говорил о Фонарщиках как о собратьях. Черис не понимала, что из этого следует.

– Ты что-то имеешь против Лиож?

– Ни в коем случае, – ответил Джедао. – Но они умерли жутким образом, и мы можем этим воспользоваться.

Она знала, что не должна испытывать никаких чувств по отношению к еретикам, былым или нынешним, но внезапная бессердечность Джедао странным образом вынудила ее встать на их защиту.

Лейтенант Кел Микев ненавидел свое задание, но могло быть и хуже. Конечно, у него болели глаза, и, невзирая на фильтры костюмов, некоторые из его солдат заработали неприятные кровотечения из носа и повреждения мягких тканей, но он предпочитал немного честного дыма в замкнутой среде планетарным миссиям, где надо проверять каждый грёбаный квадратный сантиметр, чтобы не напороться на что-нибудь кусачее, склизкое или воркующее на ухо голосом первой детской любви.

Взвод Микева отвечал за переднюю секцию возле ворот 3–12, где Кел сумели закрепиться в округе Зонта. Кел на протяжении нескольких жутких часов взрывали стены и перегораживали коридоры, строя крепость внутри Крепости, а еретики в это время высосали весь воздух. Другому взводу из той же роты пришлось загонять несчастных мирных жителей в специально отведенную для них зону. Не все гражданские вовремя надели защитные костюмы.

Микев был рад, что это не поручили ему. Он ужасно себя чувствовал, когда рыдали слабые. Впрочем, напомнил он себе, хватит отвлекаться на ерунду.

Яйцеголовый скулил о мусоре в глазах, от которого он не мог избавиться, не сняв защитного костюма. Триггер, как одержимая, проверяла оружие. Однажды она так увлечется выяснением того, все ли компоненты прилажены друг к другу как надо, что не заметит еретиков, которые изрешетят ее пулями. У Микева было много теорий относительно того, как умрут его солдаты. Это, вместе с выдумыванием прозвищ, позволяло не слишком привязываться к ним.

Внезапная тепловая пульсация в предплечье предупредила о приближении врага, и началась атака. Но откуда же явился враг? И что им угрожало? Ядовитый газ? К нему точно могли прибегнуть раньше, и будет нетрудно выкачать его отсюда, когда все Кел умрут. Он не слышал выстрелов, не видел вспышек или дыма…

– Всем оставаться в укрытии, – сказал Микев, втайне желая, чтобы приказ оказался ненужным.

Триггер, которая наполовину высунулась из укрытия, не спешила подчиниться. Микев застонал. Она была отличным снайпером, но соображала туговато. Он понятия не имел, что такого она там увидела, но Триггер нацелила пистолет через амбразуру и выстрелила.

Точнее, выстрелила бы, если бы оружие сработало.

Сначала Микев подумал, что мурашки по спине у него ползут от ужаса. Это не мог быть какой-то местный паразит – только не здесь, через экофильтры крепости такая дрянь бы не проникла. Затем он понял, что ощущение исходило от пояса, от ранца, от пистолета в руке – отвратительный зуд, переходящий в сильную боль.

Триггер бросила пистолет. В воздухе мерцали причудливые полосы и блики, указывая на эффект поля за пределами человеческого зрительного диапазона, что, в свою очередь, предполагало еретическую экзотику.