всего в пяти шагах, был Васко да Гама с полуголой женщиной на его коленях. Были и другие дворяне в помещении по разным углам, полуодетые и развязные, они смеялись и что-то выкрикивали. Другие были в глубине зала, где свет от факелов их не освещал. Небольшая группа музыкантов наигрывала мелодии, а черные слуги наливали в стаканы вино, подавали сыры, чищеные лесные орехи и инжир.

– Садитесь рядом со мной, – пригласил дон Мануэл. – Не удивляйтесь такой необычной компании, сейчас моя святая жена ждет родов, у нее живот уже четыре месяца. Она спит одна с няньками, а король приходит сюда отвести душу. Король – такой же человек как все, то есть в телесном смысле слова.

Педру сел и слегка улыбнулся. Васко да Гама встал, оставил женщину, что сидела на его коленях, налил себе вина и сел рядом с ней. Рядом был факел, и их лица можно было увидеть.

– Как прошли эти дни на землях Белмонте? – спросил он.

Педру покачал головой и ответил:

– После стольких дней в открытом море прекрасно охотиться на твердой земле и ужинать за столом с семьей.

Черная служанка с голой грудью налила ему вина, но Педру отказался.

– Я тоже обожаю охотиться. И хорошая добыча пришла к нам из наших земель в Африке, вам не кажется? – спросил монарх с иронией, искоса поглядывая на женщину. Педру еще раз вежливо улыбнулся, и ничего более.

– Но скажите мне, Педру, вы готовы к новому подвигу? Вы готовы подавить и подчинить неверных в Индийском океане? – спросил король, которому негритянка наполняла чашу вином с корицей. По ее грудям было видно, что она молоденькая, девочка, а металлическое кольцо на ноге говорило, что она рабыня.

– Подчинить? Я бы не говорил так, ваше величество. Я уверен, что ведение войны в таком далеком месте потребует бесчисленных сил, очень много усилий. Для королевской казны это будет катастрофа. Нужны корабли, люди. А в королевстве их мало. Но если мне будет позволено высказать мое ничтожное мнение, то вот оно: лучше направить силу индусов против них самих!

Король переменил позу на кресле. Одной рукой он держал женщину за талию, а голову наклонил в сторону, как будто хотел лучше услышать.

– Это как же? Объяснитесь, – приказал он.

– На самом деле Индия не живет как единое королевство, – сказал Педру. – Там несколько королевств, разные княжества, султанаты, их где-то триста. И все в распрях, как братья перед наследством. Посмотрите сами, ваше величество. Я серьезно сражался в Каликуте, а всего в нескольких лигах от него я был принят очень хорошо в княжестве Кочин. А ведь и там, и там люди говорят на одном языке и молятся тем же богам. Divide et regna – разделяй и властвуй! Я уверен, что такой должна быть наша стратегия, ваше величество!

45. Армада мести

Васко да Гама продолжал пить вино и ласкать кожу женщины на своих коленях. Одна рука держит чашу с вином, другая на талии.

– Как? – спросил Педру Алвареш, глядя пристально на Васко. – Разделяй и властвуй – лозунг и руководство к действию Александра Македонского Великого. Тысячелетний принцип делить, чтобы править.

Дон Мануэл отпихнул ногой мальчика, что лег у его ног, прогнал его.

– Педру, одно дело то, что ты читал и чему учился, а другое дело реальность. В этом мире приходиться сражаться, – рассмеялся Васко да Гама. – Там они все псы из одной стаи. Они оторвут кормящую их руку, потому что все они там одной породы. С ними со всеми нужен один подход – кнут!

Король расхохотался после этой тирады Васко да Гама.

– Я тоже думаю, Педру Алвареш, что приручать макак – это потеря времени. Они смогут танцевать и на шпаге, – добавил монарх. – Время летит, и я не верю дружеским королевствам. Не верю совсем моим родственникам – католическим королям, и еще меньше тем псам, всяким там маврам. За нанесенные нам обиды надо мстить, бить прямо по ним, показать, кто есть кто. Ты, Педру, часом не боишься сразиться с теми чертями, пусть даже очень рогатыми?

Педру Алвареш почувствовал иронию короля и ехидство бородатой улыбки Васко да Гама. Он глубоко вздохнул.

– Я ничего не боюсь, сеньор, за честь и славу Португалии я готов отдать жизнь, – отметил Педру Алвареш. – Но примите во внимание, ваше величество, одно соображение. Для политики оккупации и доминирования в Индийском океане мы должны построить крепости на побережье Африки, закрыть Красное море, занять малабарские порты. Это значит, что мы должны держать тысячи людей на суше и постоянную армаду, охраняющую море.

Со странной фамильярностью голый мальчик опять лег в ногах у монарха. А черная девушка, что была с сувереном, засунула руки ему под одежду, стала ласкать его широкую волосатую грудь, уткнулась лицом в волосы короля. Голова короля в ту ночь была без короны.

– Именно так, мой дорогой капитан. Как раз вот так! Удерживать то, на что мы претендуем. Нужно направиться в Индийский океан со всей мощью, как вы сказали, с большим количеством людей и артиллерии, руки на эфесе, с забралом на шлеме, чтобы показать, кто здесь власть! И все-таки был прав наш дорогой Афонсу де Албукерке, который всегда был за эту идею. Люди не любят друг друга, люди друг друга боятся. Так он говорил. И мы должны быть более внимательны к его советам! – воскликнул король.

– Не осмелюсь желать, чтобы меня там далеко полюбили, но могу сделать так, чтобы меня боялись. Как вы знаете, капитан, наша артиллерия намного сильнее. И это сказано в вашем путевом докладе. У нас сила огня лучше, дальность стрельбы тоже, мы можем требовать объяснений у всех козлов, что чешут по тем морям. Поэтому, дорогой Педру, решено, нет другого выхода, мы будем сметать их огнем, пока они не дадут того, что мы хотим и как мы хотим, – мощно провозгласил Гама, расхохотавшись. Его живот затрясся вместе с негритянкой на его коленях. Из его рук выпала чаша, вино из нее растеклось по полу. Васко ударил по ней ногой, и она полетела в темную часть зала, где другие дворяне придавались утехам и не слушали разговор.

– Гама прав. Мы должны плыть быстро и со всей силой в Индии! Дорогой капитан, оставьте – разделять и править. Там король, который неясно, где, а на все нужно терпение женщины, а вот женского терпения у меня нет.

Педру не поверил тому, что сейчас услышал, и сразу возразил:

– Но именно с этим женским терпением