содрогнулась всем телом. Я видела, как страстно она стремится освободиться, встать, но у нее не получалось, как не получалось у Лели, которую она обездвижила препаратом. И кто скажет, что все в мире не возвращается сторицей?

Злорадствовала ли я? Еще как. Ни секунды не сомневалась, что души погубленных Агатой людей говорят с нею через Илью, и надеялась, что ей воздастся по заслугам.

– Что ты мне сделаешь? – Агата хотела, чтобы вопрос прозвучал высокомерно, дерзко, уверенно, но голос выдал ее страх.

– Как что? Ты испытаешь действие зеркальной комнаты на своей шкуре.

– Но ведь она не…

– Оставь это! Мы не собираемся проводить «таинство обмена» – так ты это называла? Войдешь туда одна. Можно было прихватить твоего сообщника, – Илья небрежно махнул в сторону Юры, все еще лежащего без сознания, – но он нам не навредил. У нас к нему нет счетов. Придется тебе отправиться одной.

И тогда железная Агата сломалась окончательно. Лицо ее дрогнуло и исказилось.

– Пожалуйста, нет! Не надо! – Она поглядела на Юру и крикнула, хотя и знала, что он не слышит: – Помоги же мне! Бесполезный идиот! Павел никогда не позволил бы, чтобы со мной что-то случилось, а ты…

Она задохнулась. Похоже, Юра разочаровал не только меня, но и Агату. Ясное дело, она не любила его, как своего драгоценного Павла, но он был ей необходим.

– Что с ней произойдет? – спросила я и прислушалась к себе.

Нет, мольбы Летовой меня не тронули.

– Человек не может провести в запертой зеркальной комнате более шести минут, – ответили мне. – Произойдет полный распад…

– Лора! – вскричала Агата. – Лора, прошу тебя, не позволяй ему! Ты добрая, хорошая, я знаю. Спаси меня, это же будет на твоей совести!

О совести вспомнила, смотрите-ка!

Я подошла к ней, взглянула сверху вниз.

– Ты собиралась отправить в зеркальную комнату моих друзей. Разрушила мою семью, отняла мужа, собиралась отобрать дочь и убить моего нерожденного ребенка. Я не ослышалась, Агата? Ты только что попросила меня о помощи?

Мне хотелось плюнуть ей в лицо, но я сдержалась. Лежачего не бьют.

– Ключи от комнаты у нее в заднем кармане. Достань их, открой комнату и отойди, – скомандовал Илья.

Я нагнулась к сидящей на полу Агате и сделала все, что нужно. Ключ повернулся. Агата прижималась спиной к двери, и я не могла отворить ее.

– Отойди, – повторил Илья, и я послушалась.

– Нет, пожалуйста, я не хочу! – выкрикнула Агата, собрав остатки сил. – Я проклинаю вас, слышите меня? Будьте вы…

– Проклятие падет на голову проклинающего, – проговорил Илья.

Стремительным движением выбросил перед собой вытянутые руки ладонями вверх, а после резко сжал кулаки. Агату швырнуло вперед, дверь в зеркальную комнату распахнулась.

– Прощай, Елизавета, – сказал Илья и разжал ладони.

Женщина, которую я знала как Агату Летову, влетела в комнату спиной вперед, и сразу после этого тяжелая дверь захлопнулась. Ключ сам собой повернулся в скважине. Последний вопль Агаты замер, когда дверь оказалась заперта: по всей видимости, зеркальная комната хоронила в себе звуки.

В наступившей тишине я услышала, как застонал, завозился Юра. Наверное, скоро он придет в себя. Пистолет по-прежнему был у меня, но я не думала, что мне придется обороняться от бывшего мужа. Без Агаты этот человек не был опасен: чего стоит пешка, если нет королевы?

Илья опустил руки, и они поникли вдоль тела, точно у него не хватало сил поднять их. Голова свесилась на грудь, и я не видела его лица. Казалось, что у тела Ильи нет опоры, и он в любой момент может упасть.

– Илья, – тихонько позвала я, – с тобой все хорошо?

Он не отвечал. Я увидела, что холл наполняется людьми. Не понимаю, откуда они появлялись, и не могу этого описать. Люди материализовывались прямо из воздуха, который стал густым и вязким.

Господи, сколько же их было! В основном – дети. Совсем крошки и постарше, мальчики и девочки; все как на подбор, миловидные. Но одна девочка в белом платье выделялась даже среди них: она вправду напоминала ангела. Та самая девочка, которую я видела чаще остальных, та, которую не смог погубить Пантелей.

Он тоже был здесь, как и старуха, которая больше не пугала меня.

«Их ждет дальняя дорога», – подумала я, и мысль эта словно была вложена в мою голову, принадлежала не мне. Однако я знала, что это правда: теперь все они смогут уйти. Это последние минуты их заточения в доме.

Я смотрела на призрачных людей, на очевидные, неоспоримые доказательства существования иного мира, который порой открывается еще до того, как нам предстоит отправиться за пределы нашей реальности. Мне не было страшно. Грусть, печаль – вот что я ощущала. Сколь долгими были их мучения, как тяжко страдали ни в чем не повинные дети… Я долго крепилась, не позволяла себе слез, но теперь заплакала.

– Вы свободны, – прошептала я.

Призрачные фигуры одна за другой стали поднимать головы вверх, точно видели в вышине нечто прекрасное. А после начали таять. Так роса высыхает на цветке, согретом лучами солнца.

Дом, прежде полный теней, больше не мог удерживать своих пленников, отпускал их – и одновременно это означало, что Агаты, из-за которой несчастные души не знали покоя, больше нет.

Когда пропал последний призрак, Илья покачнулся и упал бы, но я оказалась рядом и подставила плечо, удержала его. Он поднял глаза, которые больше не были багряно-алыми, и взглянул на меня. Пошевелил губами, желая сказать что-то, но не сумел.

Я чувствовала, как тело его обмякло. Силы покидали Илью, и я помогла ему сесть на пол, возле Лели. Она все еще была недвижима, но я надеялась, что это ненадолго. Сама тоже уселась рядом, вытянула ноги, чувствуя, как они гудят.

– Спасибо, – шептала я, обнимая своих друзей, перед которыми была в неоплатном долгу, – спасибо.

Больше не могла выговорить ничего, словно разом позабыла все слова.

Так мы и сидели, приникнув друг к другу, а тем временем за стенами дома заканчивалась ночь и начинался новый день.

Эпилог

Десять месяцев спустя

Апрель подходил к концу, а вместе с ним и учебный год. Я ждала летних каникул не меньше (а может, и больше) Ксюши. Два ребенка и одна мама, без папы, бабушек и дедушек – это ох как непросто, но я привыкла, постепенно наладила нашу жизнь.

Мы с детьми живем в двухкомнатной квартире, в обычной девятиэтажке – никакого больше исторического фонда и антиквариата! В этом же районе, только ближе к центру, живет Илья.