Ираида Самсоновна взялась за телефон и предложила:

– Давай я ей позвоню и предупрежу, что вы скоро придете.

Надежда выхватила его у матери:

– Не смей!

– Что за манеры?! – Ираида Самсоновна буквально задохнулась от возмущения. – Наденька! От кого ты этого набралась?

– От Льва Астраханского, – сказала Надежда. – Ты считаешь, что все плохое у меня от него.

– Я не намерена говорить с тобой в таком тоне. – Ираида Самсоновна царственно повела головой и двинулась к двери.

– Пожалуйста, не вздумай звонить Калмыковой! – в спину ей крикнула Надежда. – А если позвонит она, сделай вид, что ты ни о чем не знаешь.

Ровно в двенадцать к Надежде пришел Протопопов:

– Вы готовы?

– Давно.

– А что это за идея с цветами?

– Я согласовала ее с Кирилловой, – предупредила Надежда.

– И все-таки?

– Когда люди приходят к тебе с цветами, им трудно отказать и не впустить в квартиру.

– Это жадность?

– Скорее неловкость или желание ответить добром на добро.

– Ну-у-у… – протянул Иван Макарович. – Добром на добро – не про Калмыкову.

– Почему же… – Надежда сама себе улыбнулась. – На мой день рождения она подарила мне старинную серебряную пудреницу. А это, между прочим, раритет!

– В виде ракушки? – без особого интереса спросил Протопопов.

– Да… – растерянно проронила Надежда.

– А сверху три белые жемчужины…

– Откуда вы знаете?

– А на дне треугольное клеймо и корона. – Иван Макарович держал интригу до конца, и ее прорвало:

– Да, черт возьми, я же вам этого не говорила!

– Пудреница числится среди ювелирных изделий, якобы украденных у Калмыковой сбежавшей домработницей.

– Это ни на что не похоже… – пробормотала Надежда. – У нее что, нет чувства самосохранения? Зачем так глупо подставляться?

– Этому есть логичное объяснение, – проговорил Протопопов. – Когда преступник уверовал в свою безнаказанность, он начинает совершать глупые промахи. Не удивлюсь, если трижды засвеченный револьвер «манурин» лежит у нее в комоде.

– Любой дурак знает, что после убийства оружие нужно выбросить в воду. У нас рядом Москва-река. Уверена, что револьвер уже лежит на дне.

– Вы-то откуда знаете? – Протопопов изучающе посмотрел на Надежду.

– Кино смотрю.

– И часто?

– Лишь иногда.

– А вы молодец… – Он усмехнулся.

– С чего это вдруг?

– Совсем не волнуетесь. Другая на вашем месте бы извелась.

– Надеюсь, что ничего плохого со мной не случится. Я знаю Ольгу Петровну, она спокойная уравновешенная женщина…

– Вы сами слышите, что говорите? – обескураженно спросил Протопопов.

– Простите… я несу чушь… Просто волнуюсь. – Надежда стала беспокойно перебирать все, что приготовила к примерке. – Забыла шнур…

– Это еще зачем? – спросил Протопопов.

– На примерке им отмечают талию.

– Забудьте про шнур. Калмыковой не носить это платье.

– Об этом я не подумала.

– Ну, что же… – Протопопов огляделся и предложил: – Присядем на дорожку?

Они посидели, после чего Протопопов взял пакет и направился к двери, предупредив на ходу:

– Вы берите цветы.

Кириллова ждала их в гостиной. Она забрала у Протопопова пакет и спросила:

– Можем идти?

Однако в этот момент на следователя набросилась Ираида Самсоновна:

– Что здесь происходит? Я так и знала! В какую авантюру вы втянули мою дочь?

Иван Макарович взял ее под руку и повел к лестнице. Медленно поднимаясь по ступеням, он размеренно говорил:

– Сейчас я все вам объясню… Только пройдемте в ваш кабинет.

– Идем… – тихо сказала Кириллова, и они с Надеждой направились к выходу.

Из-за двери послышался голос Калмыковой:

– Кто там?

– Это я, Ольга Петровна! Надежда Раух. – Надежда специально встала по центру, перед глазком, чтобы Калмыкова видела ее лицо и букет.

Спустя несколько мгновений дверь распахнулась.

– Вы?! Откуда? – недоуменно спросила Калмыкова.

– Ираида Самсоновна сказала, что вы приболели. Вот я и подумала, если примерка сдвинется, нам ни за что не сшить платье к сроку. И, поскольку вы наша постоянная клиентка, сделала для вас исключение.

– В каком смысле? – не оправившись от удивления, осведомилась Калмыкова. – И зачем букет?

– Чтобы преподнести его вам.

– Мне? – Калмыкова непроизвольно посторонилась, и Надежда немедленно воспользовалась этим, чтобы проскользнуть в квартиру.

За ней проследовала Анастасия Кириллова. Обратной дороги не было, Калмыкова взяла букет и провела их в гостиную. Там, взглянув на Кириллову, спросила у Надежды:

– Кто это с вами?

Надежда ограничилась коротким ответом:

– Швея, которая шьет ваше платье.

Калмыкова окинула взглядом комнату и, не найдя того, что искала, распорядилась:

– Вы сидите, а я возьму вазу и поставлю в нее цветы.

Хозяйка вышла, и Кириллову как будто ветром сдуло с дивана. Она пошла по периметру комнаты, разглядывая стены и обойдя полный круг, быстро села на свое место.

В этот момент в комнату вернулась Калмыкова:

– Ну, что? Будем примерять?

Надежда разложила на столе швейные принадлежности и попросила:

– Настя, помоги Ольге Петровне надеть платье.

Кириллова достала его из пакета, Калмыкова скинула халат и с помощью Насти надела платье.

Надежда отступила назад и внимательно, словно изучая, оглядела Калмыкову. Потом, шагнув вперед, прихватила иголкой с ниткой лишнюю ткань на талии.

– Немного приталим, это не помешает. У вас прекрасная фигура, ее этим не испортишь.

Затем она проложила ниткой новую линию плечевого шва, пояснив:

– Тянет назад. Нужно откорректировать.

– На первой примерке платье прекрасно село, – возразила Калмыкова. – Вы сами это сказали. Разве не помните?

– Ткань, знаете, тянется, особенно после влажно-тепловой обработки.

– Сколько у вас сложностей…

Стоявшая рядом Кириллова проронила:

– Мне очень неловко…