Однако из телефона доносился только звук, отдаленно напоминавший не то сдавленный смех, не то заглушаемый кашель. Но и этого вполне хватило, чтобы понять, что ответила не Линда. Это был мужчина!

Затем в мобильнике вновь раздались короткие гудки – неизвестный отключился!

Гельголанд

Сердце у Линды остановилось. Причем не в переносном смысле слова, как принято говорить в случаях, когда люди сильно пугаются, а в прямом. Клапаны сердца на миг перестали работать, кровь прекратила пульсировать, а сама она впервые в своей жизни почувствовала признаки клаустрофобии.

Обычно у нее не возникало никаких проблем при нахождении на больших высотах или в замкнутом пространстве. Даже пребывание в застрявшем лифте не вызывало у нее стрессового состояния. Наоборот, она обожала такие виды спорта, которые большинство людей считает экстремальными – прыжки с парашютом, дайвинг по подводным пещерам и банджи-джампинг.

Но с того момента, когда в прозекторсктой зазвонил телефон, ее не оставляло ощущение, что она находится в мусоропроводе, стенки которого хотя и медленно, но неумолимо сжимаются. Одновременно возрастало и их давление – она чувствовала, как по мере нарастания длительности телефонных звонков некий невидимый обруч все более плотно обхватывает ее сердце.

Причем в качестве своеобразного спускового механизма выступил первый звонок. Он же и пробудил у нее непреодолимое желание покинуть укрытие. И как только она чуть-чуть приоткрыла дверцу морозильной камеры, в которой пряталась, на нее немедленно обрушился страх, посторонний шорох и невыносимый запах. А именно этого Линда больше всего и боялась.

Незваный гость был все еще в секционном зале, но, на ее счастье, его внимание отвлек телефонный звонок, и он ее движения пока не услышал.

Оцепенев от ужаса, она стала прислушиваться к тишине, царившей в морге, напрасно пытаясь себя обмануть.

«Может быть, все это мне только приснилось? – пронеслось у нее в голове. – Возможно, никакого трупа я не находила и вскрытия его не делала? И ни в какой морозильной камере не лежу, а нежусь в своей постели?»

Чего бы только Линда не отдала, лишь бы это оказалось правдой! Однако почему тогда ощущение тяжести ножа в ее руке было настолько реальным?

Желая убедиться, что это не сон, она прижала большой палец к лезвию и сразу же почувствовала острую боль.

«Проклятье! Значит, мне это не снится!» – поняла Линда и засунула порезанный палец в рот.

Она принялась сосать его, как ребенок, ощущая вкус крови и вспоминая, как когда-то мать успокаивала ее, боявшуюся темноты.

«Ш-ш-ш, – приложив палец к губам, говорила она. – Успокойся! Никого под твоей кроваткой нет!»

Ага, значит, не под кроваткой, а… в морге. В этом не было никакого сомнения. Линда слышала реальные шаги, а не шорохи, вызванные системой принудительной циркуляции воздуха. Она видела лучи света карманного фонарика, обшаривавшие помещение секционного зала. И это была отнюдь не игра ее воображения. Да и лежала она в настоящей морозильной камере. Причем не во сне, а наяву.

К телефону подошел не призрак, а реальный человек. Этот некто взял его в руки, ответил и…

Закашлялся!

Линда собственными ушами слышала, как неизвестный давился от кашля и смеха, словно желая посмеяться над звонившим человеком. Теперь же, спустя некоторое время после того, как этот некто молча прервал разговор, она вновь услышала шаркающий звук его шагов. Причем, если вначале они начали удаляться от нее, то потом стали медленно приближаться.

«Боже мой! Помогите!» – мысленно взмолилась Линда, а затем совершила большую ошибку.

Она попыталась вытереть потную рукоятку ножа о свои брюки, чтобы в случае необходимости крепче держать его в руках. Но, на ее беду, нож выскользнул из ее пальцев, повлажневших от нервного возбуждения, и со звоном исчез между направляющими тележки. Времени на то, чтобы корить себя за неуклюжесть и размышлять о том, мог ли услышать произведенный ею шум незваный гость, у нее уже не было – через несколько мгновений неизвестный рывком распахнул дверцу ее убежища.

– Ты? – воскликнула Линда, вновь и вновь спрашивая себя, не начались ли у нее галлюцинации после того, как она вылезла из морозильной камеры.

Ее удивление было настолько велико, что она на мгновение даже перестала чувствовать запах разлагающихся трупов.

– Эндер?

Луч его фонарика больше не светил ей прямо в лицо, а был направлен в потолок, что придавало погруженной в призрачную полутьму прозекторской особо жуткий вид.

Теперь, когда Линду от него отделял всего лишь один шаг, она крепко прижала ладонь ко рту, чтобы не закричать. Выглядел Эндер поистине страшно – комендант, как и трупы, лежавшие на секционных столах из нержавеющей стали, походил на восковую фигуру из комнаты ужасов. Его свалявшиеся светлые волосы торчали в разные стороны. Лицо, руки и весь комбинезон были в крови, а рукоятка секционного ножа, торчавшая из шеи, поднималась и опускалась при каждом вдохе и выдохе.

– Как?.. Почему?.. Разве ты не чувствуешь?.. – запинаясь, вопрошала Линда, не в состоянии закончить ни один вопрос.

Как такое вообще возможно?

В ответ Эндер лишь пожал плечами и посмотрел на Линду, которая, похоже, была больше удивлена, чем испугана. Затем он открыл рот, чтобы что-то сказать, но из-за раны смог издать только нечленораздельные звуки. И все же молодая женщина смогла понять две вполне очевидные вещи – она была не права, посчитав, что комендант умер. Он просто впал в глубокий обморок и пребывал в нем довольно долго, а когда очнулся, пережил настоящий шок, в котором и находился по настоящее время.

В этот момент Линде вспомнился репортаж из Ирака, в котором сообщалось о жертвах террористов-смертников. Один торговец овощами искал после взрыва своего маленького сынишку и заметил, что ему оторвало левую руку по самое плечо, только тогда, когда нашел мертвого ребенка и попытался вытащить его из-под завала рыночных прилавков.

Судя по всему, Эндер находился в таком же состоянии, что и тот торговец. Во всяком случае, другого объяснения, почему он спокойно стоял перед ней и даже не удивлялся произошедшему с ним, Линда не находила.

Он поднял брови и выдавил из себя что-то похожее на:

– Что происходит?

Линда не верила своим глазам.

«Ничего не понимаю! Такого быть не может! Он не чувствует ножа!» – мысленно удивилась она и лишь покачала головой.

Очевидно, его организм произвел огромное количество эндорфина, который начисто перекрыл ощущение боли и заблокировал часть воспоминаний.

– Я… студился… – прохрипел Эндер и схватился за горло. «Верно, – подумала Линда. – Ты кое-что поймал. Но не вирус, а лезвие ножа!»