Его ответ уже не походил на речь пьяного человека. В голосе Пауля звучала какая-то сильная боль, и было похоже, что телефон представлял для него неимоверную тяжесть, под которой он вот-вот рухнет. Одновременно шум ветра в мобильнике заметно усилился.

– Ты в порядке? – обеспокоенно спросила Линда, но ответа так и не получила. От этого она пришла в ярость. – Черт, я с тобой разговариваю или с кем? – Она была уверена, что профессор, образно выражаясь, просто «кинул» ее.

Затем она почувствовала, что брань помогает ей справиться с паникой, и принялась громко ругаться в телефон. Так продолжалось до тех пор, пока Линда не охрипла.

– Что же мне теперь делать, ты, тупой засранец? – обессиленно проговорила она.

Одеял и подушек в больнице, конечно, было предостаточно, но только не внизу в морге. Тут ее взгляд остановился на красно-зеленом знаке на стене над раковиной. На табличке под ним печатными буквами значилось: «В экстренных ситуациях сохраняйте спокойствие». Такая надпись вызвала у Линды истерический хохот.

«Такое мог написать только какой-нибудь идиот, который сам ни разу не бывал в реальной чрезвычайной ситуации», – решила она.

– Сохраняйте спокойствие?! Полное дерьмо! – громко произнесла молодая женщина и подумала: «Разве такое может относиться к жертвам преследователей, которые находятся в морге заброшенной всеми клиники вместе с выпотрошенным утопленником, насаженной на кол судьей и умирающим комендантом, прячась от психопата?»

Она непроизвольно поглядела на секционные столы и почувствовала себя бесконечно уставшей. Натянутые в течение последних часов, словно канаты, нервы давали о себе знать, ведь силы ее были небезграничны. Линда с трудом подавила зевок и тут обратила внимание на каталку, на которой они привезли в секционный зал судью.

«Матрас! Вот что мне нужно!» – пронеслось у нее в голове.

Она подошла к каталке и стала спешно снимать с матраса натянутый на него чехол. Ткань хотя и распространяла затхлый запах, была относительно чистой. На крайний случай и это могло сойти.

– К сожалению, теплее у меня ничего нет, – прошептала Линда в ухо Эндеру и, сложив ткань в несколько слоев, накинула на него.

Затем она стащила с каталки каучуковый матрас и с некоторым усилием поднесла его к двери. Ведь хотя Херцфельд и сказал, что Эндеру нельзя двигаться, не лежать же ему на холодном кафельном полу!

Если он вообще еще чувствует холод.

Внезапно Эндер открыл глаза и глубоко вздохнул. Однако не успела молодая женщина порадоваться этому и обрести надежду на то, что все обойдется, как через секунду признаки жизни у коменданта снова исчезли. И на этот раз, как казалось, окончательно.

Воздух выходил из легких Эндера, словно из проколотой автошины. Мюллер успел сказать: «Помогите!», а затем потерял сознание. Глаза у него закатились и стали видны одни только белки.

«Нет, не делай этого! Ты не можешь умереть!» – хотела было выкрикнуть Линда, но смогла выдавить из себя только приглушенный хрип.

И это, вполне вероятно, было ее удачей. Ведь если бы она испустила крик отчаяния, то могла выдать себя и не услышать предупреждающий ее об опасности шорох – кто-то стоял возле двери в секционный зал и пытался вставить ключ в замок.

«О нет! Он крутится!» – с ужасом отметила про себя Линда. От родителей, гордившихся своим частным домом, она переняла привычку оставлять ключ в дверном замке.

«Это защищает от взломщиков. Никогда не знаешь, изготовил ли кто-нибудь незаметно от тебя дубликат ключа?» – не уставала нравоучительно повторять ее мать, постоянно проверявшая перед отходом ко сну входную дверь.

И действительно, в дом ее родителей было невозможно попасть, если дверной замок блокировался изнутри ключом. Но то, что тогда работало в коттедже на окраине города, здесь, внизу, в морге, оказалось бесполезной мерой безопасности. Для Линды нашлось только одно объяснение этому – раздвижная дверь, видимо, была оснащена специальным замком, для отпирания которого не имело значения, заблокировал ли кто-нибудь механизм изнутри или нет.

У стоявшего снаружи, кем бы он ни был, без всякого сомнения, имелся ключ от морга, и у него не возникало проблем воспользоваться этим ключом.

Ключ ведь не мог поворачиваться сам собой!

Сердечник цилиндра замка двигался по часовой стрелке, а вместе с ним вертелся и ключ, висевший на связке Эндера. Линда хорошо помнила, как несколько минут назад она дважды повернула его, запирая раздвижную дверь.

«Что же мне делать?» – лихорадочно соображала она, уставившись, как парализованная, на медленно вращающийся сердечник.

Ей хотелось закричать, схватиться за дверную ручку и, удерживая ее изо всех сил, не дать двери открыться. Одновременно внутренний голос противился этому, убеждая ее не давать себя обнаружить и не тратить силы понапрасну.

Оставалось только одно – драться!

Молодая женщина посмотрела на валявшийся на полу секционный нож, который она выронила, когда Эндер рухнул ей на руки. Теперь нож лежал всего в нескольких сантиметрах от бедра коменданта, не подававшего более признаков жизни.

«Я совсем одна! – билась паническая мысль в голове у Линды. – Совсем одна в этом страшном морге!»

В этот момент в ее сознании почему-то возникла картинка из комикса. На ней она увидела себя в качестве рисунка с облачком текста над головой, рядом со спорящими друг с другом ангелочком и чертенком. Они как будто ожили, продолжая спор.

«Я не могу бороться с убийцей в одиночку!» – восклицал чертенок.

«А кто сказал тебе, что у двери стоит убийца?» – отвечал ангелочек.

«А кто еще?»

«Не знаю. Может быть, кто-то, кто хочет помочь тебе?»

«Ну да! Так же как он помог Эндеру, Эрику и судье?»

Прислушиваясь к этому проявлению внутренней борьбы, происходившей в ее сознании, Линда не отрываясь смотрела на поворачивающийся вокруг своей оси ключ в дверном замке. Ей было ясно, что тот, кто хотел проникнуть в прозекторскую, действовал подчеркнуто медленно, чтобы не производить ни малейшего шума и войти как можно незаметнее. Еще один поворот на триста шестьдесят градусов – и матовая стальная дверь могла спокойно распахнуться.

Между тем внутренняя борьба в сознании Линды продолжалась. Ожившие персонажи из комикса в споре о том, кто стоит за дверью, утверждали каждый свое.

«Там тот, кто хочет помочь!» – говорил ангелочек.

«Нет. За дверью убийца!» – возражал чертенок.

Линда понимала, что у нее осталось лишь несколько мгновений, и она должна принять какое-то решение, иначе будет поздно.

«Так что же делать? – судорожно размышляла она. – Ждать? Драться? Или?..»

Линда выбрала «или» и, осторожно подобрав нож, тихонько перебежала мимо двух секционных столов к стене, походившей на мебельную стенку. Это был холодильник, предназначенный для хранения умерших пациентов. В нем оказалось только два отсека – видимо, небольшая клиника острова не была рассчитана на то, что в ее стенах произойдет более двух смертей одновременно.