громко извинилась за то, что слишком крепко держала любимую игрушку и не давала мне поворочаться. Братья чуть не повесились от зависти. Пустячок, а приятно.

День продлился отчаянными поисками Ирмы. Его не могли найти ни у кочевников, ни в нашем лагере. Потом его всё-таки нашли под пологом какого-то шатра, который ранее не додумались поднять. Жрец просто спал.

Приёма у Государя пришлось ждать долго. Поскольку ждали мы вместе с главнокомандующим, было не обидно. Я так ожидания вообще не заметил, так как пришлось работать переводчиком между генералом и Ирмой. При этом штатный переводчик генерала из числа офицеров разведки стоял рядом и постоянно делал мне замечания за неправильный перевод. Спрашивается, зачем было меня заставлять переводить? Офицеры разведки всю жизнь по несколько языков изучают. Так нет же, работай, получай пинки, если ты молодой.

Когда нас наконец позвали к Государю, я вздохнул с облегчением.

Государь принялся задавать Ирме разные несвязанные вопросы. Ирма удивлялся, но старался отвечать честно. Похоже, он не знал о способности Государя, а я стоял рядом и наслаждался зрелищем того, как Государь проверял будущего важного человека на реакции по всем возможным направлениям.

Выслушав представление генерала, Государь повелел: отдельной области кочевников быть. С земель моего отца им предлагалось уйти, чтобы основать город и жилую зону чуть дальше в Поле, на небольшой реке. Естественно, после победы. А пока они считались союзными племенами, а Ирма был назначен ответственным лицом по связям со всеми кочевниками и народами Дикого Поля. Государь потребовал его принести клятву верности, но не полную, как нас, а упрощённую. Как по мне, так слишком упрощённую.

Ирма поклялся. Из шатра Государя он вышел государственным чиновником с очень неплохим жалованием. Теперь он должен будет носить над головой специальный полукруг с надписью его должности, а ещё его должны будут сопровождать двое наших солдат — охранников. Ещё Государь повелел поставить ему большой шатёр за границей лагеря имперских войск, в котором Ирма должен был принимать кочевников и решать все вопросы.

Нас с отцом тоже наградили. Отца наградили больше, дали денег. Мне выдали грамоту с благодарностью за услуги, оказанные короне.

Я бы предпочёл деньги, но деньги дали только отцу.

Ирма был в шоке. Он не ожидал, что на него свалится столько дел и ответственности. Первым делом, что он у меня спросил по выходу из шатра, это как бы ему улучшить знания нашего языка. Даже когда вожди обоих племен, каким-то чудом узнавшие о происходящем и пригласившие сами себя в ставку, кинулись его поздравлять, он не сразу понял, что происходит, и продолжил говорить со мной. Потом, конечно, спохватился. Мужик заметно «плыл».

Папа сказал, что зря я не радуюсь грамоте, что для молодых людей такая похвала может стоить намного дороже всяких денег.

Прискакала Ва, позвала меня проверять два пришедших из набегов отряда. Пришлось срочно сниматься с места.

На карантинной площадке уже распоряжались ученицы двести пятой, бинтовали раненых. Раненых было много, оба отряда провели ряд тяжёлых боёв. Им тоже удалось вырезать несколько продовольственных караванов и взять большую добычу, но кочевники спохватились и стали высылать большие отряды кавалерии на перехват. Больных чумой не было, трое были больны дизентерией, что можно было считать обычным делом.

Ва выпросила предназначенных для казни пленных кочевников, охрану для них и отвела пленных к холерным больным. Там она специально заразила их холерой. Сказала, что будет пробовать на них лекарства из яда девушек. Да, лечить людей она любит, но жалости у неё, похоже, как у змеи.

В ответ на моё удивление Ва отмахнулась:

— Их всё равно бы казнили, а так они умрут с благословением Богини.

После обеда пришлось перевозить шатёр Ва на лечебную площадку, к остальным лекарям. Ва сразу смертельно поцапалась с главным лекарем. Строго говоря, он начал первым, принялся кричать, что не потерпит в своей лечебнице необразованных дикарок. Ва заявила, что с таким дураком, как он, вообще должен разговаривать палач, так как он в долгое время травил руководство армии и государства разными очень ядовитыми, но совершенно бесполезными веществами типа мышьяка и ртути. Одна из гадюк ехидно спросила, знает ли господин главный врач, что у него рак лёгкого и жить ему осталось пару лет.

На этой точке сюжета врач стал хватать ртом воздух от ненависти, а смеющиеся гадюки проехали дальше и начали ставить свои шатры (главнокомандующий выделил им дополнительно несколько шатров для лечения раненых, коих ожидалось очень много).

В этих шатрах Ва принялась учить нас основам полевой хирургии на материале прибывших утром раненых. Остальные работники лечебниц оказались не такими заносчивыми, как главный врач, и прибежали смотреть, как лечат девушки, умеющие смотреть насквозь. Их присутствие оказалось очень полезным, они поделились запасами некоторых бальзамов и мазей. Да и как было не поделиться? Работали свои благородные девушки, лечили своих благородных сударей. Работающая благородная девушка вообще-то была редкостью и отдельным зрелищем для нашего мира. Обычные санитарки и лекари были из простых людей. Тем более им было забавно посмотреть, как Ва материт капризуль, а благородные пищат и хнычут, но работают по локоть в крови.

Сошлись очень быстро, врачи договорились с девушками, что грязную работу они оставят санитарками, а сами будут работать на диагностировании. Обе стороны были счастливы. Ва рычала и говорила, что сначала они сами должны научиться всё делать руками, а то так и останутся недоумками. Врачи и гадюки улыбались до ушей и строили Ва весёлые глазки. Меня от грязной работы никто освобождать не собирался.

В обед я смог ненадолго слинять к Ирме. Тот метался по своему трёхкомнатному шатру и пытался создать какую-то структуру из невесть откуда взявшихся помощников и распорядителей, среди которых я заметил несколько самых бестолковых и ленивых пропойц. Увидев меня, Ирма сразу поручил мне поставить стол и вести записи по учёту продовольствия, а ещё через пару минут — поставить стол и вести записи по учёту металлических руд и кузнечных изделий. Я поймал его за руку, заставил сесть и успокоиться. Сказал не торопиться, выгнать всех самозваных помощников, особенно известных мне пропойц, и назначать людей только по совету вождей племён.

— Вожди племён! — облегчённо воскликнул Ирма.

Не знаю, кем он и когда управлял, но тут дядька явно растерялся. Ничего, вожди — хитрющие бестии, они его наставят на пусть истинный.

Вечером мы показывали главнокомандующему катапульту и баллисту, стреляли камнями по реке. Генерал спросил у меня, сколько таких машин мы сможем сделать в ближайшее время. Я сказал, что занят в