разорванная кожа, пробитые руки и ноги, стрелы в лёгких и проломы в черепах.

Через некоторое время я каким-то непостижимым образом оказался в палатке лекарей, на улице уже была ночь. Возможно, это произошло потому, что палатку поставили надо мной, пока я работал, стоя на коленях. Я смог осознать этот факт только потому, что Сигурн вручил мне бадью с водой и заставил выпить. Я как раз закончил отпиливать руку одному дядьке, которому её почти отсекли боевым топором, и очень хотел пить.

Откуда-то издалека пришла мысль о том, что надо спросить:

— Как отец и все наши?

Вместо ответа Сигурн сказал, что меня зовёт жрица, и потащил к ней.

Ва выглядела хуже, чем я себя чувствовал.

— Мне нужна твоя мужская сила, — без долгих вступлений заявила Ва.

Я хотел возмутиться и сказать, что у меня сил дышать уже нет, не то что мужских сил, но перевёл взгляд на операционный стол и обнаружил там отца. Его левая нога была вспорота от паха до колена. Интересно, кто и чем смог пропороть такое количество стали?

Я открыл завязки юбки доспеха, и Ва принялась доить меня прямо посреди операционной, среди всего народа, суетящегося у других трёх столов. Я прильнул к Ва и заснул у неё на плече.

— Так, а ну не спать! — рявкнула жрица и начала меня нежно целовать. Это сработало. Насытившись мужской силой, Ва провела пальчиком по ране отца. Там, где она вела пальчиком, рана зарастала самым волшебным образом.

— Рану я исцелила, но образ раны остался в теле. Он будет зарастать неделю. За это время всё будет болеть так, будто порезанное. Никакой скачки, никаких физических усилий. Лежать и ждать, когда пройдёт, — заявила Ва моим братьям и переключилась на следующего раненого так, будто закончила ковать один меч и занялась другим.

Я немного вышел из шока и поболтал с братьями, спросил, где они были и как папочка ухитрился получить такую рану. Оказалось, они были в самом горячем месте, куда их намеренно поставили за мощные боевые способности.

Оказалось, что Сигура тоже сильно ранена, они с сестрой попыталась воспользоваться своими способностями и обстреливать врага с высоты. Пять раз им это сошло с рук, а на шестой раз выяснилось, что кочевники очень хорошо стреляют и могут попасть в щели между доспехами и наручами даже у летящей фигуры. Сигура получила сразу три стрелы в левую руку, Самата отделалась пробитыми доспехами и слегка поцарапанной кожей. Лекари отрезали Сигуре руку.

Я нашёл сводную сестрёнку в одном из наших шатров. Она ещё была в сознании, но сильно пьяна. Её умышленно напоили вином, чтобы не было так больно.

Увидев меня, Сигура улыбнулась:

— Кажется, мои планы выйти замуж за мелкого вассала теперь не сбудутся. Буду паразитировать на вашем доме.

— Как знать. Может, и сбудутся. Я бы на тебе женился прямо сейчас, если бы не знал по предыдущей жизни, что мы с тобой можем быть только друзьями. Ты добрая и умная.

— Фу… Младший сын многодетного барона, без способности, не пойду-у, — протянула Сигура, пародируя наших гадюк.

— Если смеёшься, значит, жить будешь. Я буду к тебе заходить, приносить что повкуснее.

— Заходи, младший братец.

Стоило мне выйти из шатра для оперированных, как мне тут же замахали санитарки из моего шатра. Опять работа…

К середине ночи я уже хотел рухнуть, но тут кочевники предприняли новое наступление. Ещё ранним вечером они обстреляли наши ряды и попытались выманить наши войска на преследование. Когда это не удалось, они сменили тактику. Они дождались ночи и ползли целых две версты, чтобы внезапно кинуться на спящие войска.

Наш генерал ожидал чего-то подобного и выслал лазутчиков. Наше охранение с умилением пронаблюдало, как кочевники ползут по полю боя, а перед самым нападением тихо подняло отдыхавшие войска. Атака кочевников пришлась на полностью готовые и ждавшие их в полном молчании войска в гуляй-городах, а когда они побежали, их тут же атаковали железные ряды конных рыцарей.

Кочевники понесли огромные потери, но и у нас было несколько раненых. Пришлось работать до рассвета.

Пока мы завтракали, тяжёлая кавалерия строилась для преследования. Мы слышали, как войскам объявляли приказ — враг организованно отходит, надо его догнать и превратить организованный отход в неорганизованный, а затем и в тотальное истребление.

Я упал с намерением проспать часов двадцать, или пока не начнут поступать раненые из числа преследующих.

Вместо этого меня через два часа подняли и пригласили на суд чести. Гонца сопровождало двое бойцов из числа окружения графа ага Аркнейна. Нашего графа. Так что это приглашение было принудительным. Пришлось соскребать себя с лежбища и тащиться в шатёр графа.

Двести пятая уже была там, спала сидя на небольшой скамеечке. Все рыцари в шатре — пожилые дядьки, главы домов — были перевязаны, как и сам граф. Так вот почему они не участвуют в преследовании, время поговорить появилось.

Я представился по всей форме. Ва проснулась, но со скамеечки не встала.

Обвинение выдвигал барон ага Лессинал. Насколько я знал, у отца были с ним какие-то большие трения во время войны с волколюдьми. Что-то про стадо скота.

Барон заявил, что существует много свидетельств, что мы на поле боя перешли к противнику и помогали вражеским воинам.

— Как вы объясните ваше поведение, молодой ага Долиган? — меланхолично протянул граф.

Я начал объяснять:

— Мы стояли посередине строя, готовились оказывать медицинскую помощь, неожиданно для нас строй разошёлся, и мы оказались посреди кочевников.

— Это неправда. Накануне всем боевым подразделениям довели приказ о том, что может быть применён такой маневр по условному сигналу, — перебил меня граф.

— Я был в лекарских палатках, учился оказывать помощь. Нам такие сведения не доводили. Когда мы оказались посреди кочевников, решили ехать вперёд, иначе нас просто затоптали бы в схватке. Выехали в тыл кочевников, увидели лекарей кочевников. Жрица решили проверить их квалификацию. Проверили, оказалось, что вражеские лекари почти ничего не умеют и не могут. Они на нас за такие слова обиделись и хотели убить, но тут приехал один кочевник и под угрозой применения оружия потребовал его подлечить. Вастараба двести пятая отрезала ему руку. Потом мы вынуждены были перевязать ещё одного кочевника, тоже под угрозой оружия. Когда началась наша ответная атака, мы уехали оказывать помощь тем, кто был ранен при окружении противника.

— А кто знает, лекарям сигнал о ловушке сообщали или нет? — спросил граф.

Никто из почтенных мужей не знал.

— Жрица Васты двести пятая, почему ты оказывала помощь противнику? — обратился граф к